Страшная гостья

Туманным утром в тишине рассвета
Проснулся я, услышав странный стук.
Я убедил себя, что это ветер
Шумит внизу тоннелях сточных труб.

Настойчивым мне стук казался,
Как будто гость ко мне пришел.
Когда он в третий раз раздался,
Со вздохом я к двери побрел.

Неслышно звякнул ключ в замке,
И загудела кровь в висках.
Была за дверью смерть в плаще,
Косу и страх держа в руках.

Подобно скрипу листьев сухих
Шептал ее голос, ко мне обращаясь.
Просила она разрешение войти,
Гнилыми зубами мне улыбаясь.

Сказал я тогда, что ее не боюсь.
Знает каждый о бренности жизни. 
С муками ада я гордо смирюсь
Вдали от семьи, друзей и отчизны.

Я веры не принял, вел грешника жизнь,
Скитался по миру в поисках счастья.
Без гроша за душой и унылых молитв
Я терпел болезни, голод, ненастья.

Как степной орел свободен я был,
Каждый день любовался рассветом.
На луну, точно волк, временами я выл,
Но лишь одиночество было ответом.

Я снова здесь, после долгих скитаний.
В городе, некогда давшем мне жизнь.
И довольно вкусил земных я страданий,
Чтоб на небе вечный покой заслужить.

С миром расстанусь я без сожаления,
Лишь счастливой улыбкой его одарю.
Во взгляде моем не будет сомнения,
И в чужих сердцах я жизнь обрету.

Незабвенны станут мои поэмы,
Герои сойдут с пожелтевших страниц.
Все земное давно объявлено бренным,
Но творения наши не знают границ.

Пусть умру я, моих читателей племя
Не забудет стараний моих и трудов.
И в тот миг, когда придет мое время,
Я к жизни вечной буду готов.

Усмехнулась смерть и костлявой рукой
Мою руку сжала в последнем объятии.
Твои рифмы времени смоет прибой,
Пыль и пепел покроют твои мадригалы.

Ошибается тот, кто мечтает в умах
И идеях остаться жить после смерти.
Так правитель римский не ведает страх,
На законы свои возлагая надежды.

Но потомков твоих поток бесконечный
Мог твои черты пронести сквозь века.
И в их глазах, устремленных в вечность,
Лишь твои бы всегда сияли глаза.

Всегда бы тебя с теплом вспоминали
Они, смотря на семейный портрет.
Лицом улыбались, а в сердце скучали
Они, понимая, тебя больше нет.

И только в их памяти нежной и светлой
Ты стал бы для времени неуязвим.
У входа в твой дом резвились бы дети,
И сад твой от вьюги был бы храним.

Но ты был наивен, мы не в силах менять
Порядок, хранимый чуткой природой.
Пусть по твоему будет, я не стану мешать,
Твоим замыслам дам я свободу.

Последний раз я на дом свой взглянул
И на солнце в серой дымке рассвета.
Вдруг луч последний от меня ускользнул,
Но надеждой было сердце согрето.

Я ушел навсегда, ничего не оставив
Кроме сотен записок моих и стихов.
До сих пор не узнал я, кто точку поставил
В нашем споре, и он ушел в глубь веков.
 
Но здесь, в краю серой тоски и печали,
Я по прежнему верю, что там на земле
Кто-то строки моих стихов прочитает,
И вспыхнет навеки пламя в душе.