Владимиру Маяковскому

Нет, ничего не скрою от Вас я -
ритмом и слогом
Вашим я вдруг заболел...
такое вот положение дел,
такая, поверите ль,
катавасия.
Как же сказать... слов, что ли, больше нет?..
Ведь это так странно:
 как-будто ты прежний
остался на месте. Да, но
что-то новое,
терпкое,
 меткое
тебе изломало хребет.
И даже приятная своей новизной,
боль
как бы по телу
не ощущается вовсе,
словном мелом
по небу, разукрашивая просинь,
косится она глыбою надо мной.
Такой вот, напополам
разрубленный Вашими строчками,
ночью
мечусь я, безумный, босиком по полам,
пытаясь найти,
поймать,
хотя бы увидеть воочью
образ суровый снова,
громкий, вопиющий портрет
мужчины, который, на жертву готовый,
расстался с собою, - пустяк ли?! - в тридцать семь лет!..
Эти черты, каждая толика мимики
словно вызов готова бросить любому из глупцов!
Вы, не боясь, берете им и ки-
даете правдивые речи в лицо!
Кто бы знал, кто бы ведал, как бы хотел о
каждой мысли своей поведать я искренне Вам...
Только я на земле еще, мое
дребезжащее муками тело
здесь, а Ваше - там...
Книгу имею я давнюю - много годин
выпало ей лихих...
тяжкое бремя...
Если бы кто-то... кто-то один
мог бы в то время,
за три целых года до смерти Вашей
вложить туда этот стих
и Вам передать, дабы
воздержать, оградить... тогда бы
счастлив я был бы в тысячу раз, и я
не взглянул бы уже на пройденные года...
Вот сердца мечты!
Да только ведь навсегда
мы с вами разлучны... такая вот... катавасия.

27. 07. 2013