Тени Петербурга

***
Спешу запечатлеть век уходящий, –
тот неприглядный и трущобный век,
порою что уродовал кричаще
нежнейшей чистотой сиявший снег:
обшарпанностью, коммунальным адом,
неряшеством колодезных дворов
и нищетою. что ютилась рядом
с парадом центра, трафаретом слов.
Уж не спасти окраинных кварталов,
где айсберги разумней возвести:
отстав однажды – время приказало
идти опять по ложному пути…
Я чужд стандартно-правильного взгляда
на петербургский праздничный фасад;
клейма не устыдившись ретрограда,
я всё смотрю по-прежнему назад;
окраинной поклонник субкультуры,
так и не принял наглой новизны.
Дом, где подъезды тёмны, стены буры, –
пока мы живы, сохраняют сны.
…Опять вал`ится снег на город спящий,
опасно-мрачны Лиговки дворы…
Спешу запечатлеть век, уходящий
в какие-то застывшие миры.

                27-29 сентября 2010


БАШНЯ ГРИФОНОВ

Аптекарь гасит спиртовку.
В лаборатории – тишь.
Коснулся сумрак неловко
Василеостровских крыш.

Уснул затерянный дворик;
Смесь перестали толочь,
А дым, что приторно-горек,
Развеет лунная ночь.

Но видит бедный лунатик,
Маясь во тьме у окна:
Грифоны царственной ратью
Слетаются к башне сна, –

К той круглой башне кирпичной
В тесном пространстве двора, –
Они собрались привычно,
Чтобы здесь пробыть до утра,

И в пляске мечутся крылья,
Тенью мелькая в стекле,
И серебристою пылью
След искрится по земле.

Давно почил тот аптекарь,
Но прилетают сюда
Грифоны тайного века,
Ушедшего в никуда.

Лаборатория-башня –
Каменный стражник в ночи…
А ты, свидетель, бесстрашно
Проникший в тайну, – молчи!

                3 октября 2010

               
ОЛЬГЕ БЕРГГОЛЬЦ



Нет, я ничего не позабыла!
Но была б мертва, осуждена, –
встала бы на зов твой из могилы,
все бы встали, а не я одна.
            (Ольга Берггольц)


Ты падала в снег – нечистый, рябой;
и сил больше нет, и жизнь на исходе, – но
по радио голос раздался твой –
священный для всех, как слово «Родина».

Да, Родина. Та – что полгода могла
в застенках мадонну гноить, королеву;
носком гэпэушного сапога
бить в твое материнское чрево…

«Вынули душу, валяли в крови,
плевали и мяли руками вонючими,
И, сунув обратно, – сказали: живи!..»
Вот так и живешь. Чего лучше-то?

Живешь – «в том году, в том бреду, в том чаду»
и рыцаря-друга теряешь в бессилии,
и падаешь в снег… И встаешь – потому,
что собственный голос раздался в аду
и вырвал обратно из братства могильного!

А Родина?…
               Блокаде конец и войне,
но – слишком уж честно твоё наследие:
ведь победившей фашизм стране
совсем не нужны ни боль, ни трагедии;

и так несовместна со словом «честь»,
фальшива и пафосна каждая весть
о нашем счастливом народе – но
ты – всё такая, какая есть
и болью исходишь за Родину.

Священна любовь – неизбывна обида:
«Никто не забыт!
             ...И ничто не забыто…»

                20 мая 2010


 ***
Пугая сонмом неприкаянных теней,
ночного города зловещее дыханье
прочь позовет – от клодтовских коней –
в потёмки прошлого, – к болотам, к основанью,
где были капища, волхвы и гиблый лес,
и тайные притоны некромантов, –
за рядом ряд плывут из-под завес
и тянут шлейф невидимых дискантов.
И вырастает вновь, красуясь, град Петров
из тюрем, кладбищ, тайных канцелярий,
и призраков церквей, руин дворцов,
господских дач, из обиталищ парий…
Но наведенный ныне тщетно евролоск
не заглушит духами прежний запах тлений:
затмивший город, лихорадит мозг
сонм потерявших память привидений.

                28 сентября 2011

НИКОЛЬСКОЕ КЛАДБИЩЕ
                1
Склепы с проваленным полом,
Пруд со стоячей водой.
Липа с раздвоенным стволом
Клейкой дышала листвой.

Серые складки надгробий, –
(Страшно: дыра в  глубине!) –
Статуи в мраморной скорби,
В вечно-торжественном сне;

Корни – ползучие плети...
А наверху, где-то там,
Невского берега ветер
Баржи качал по волнам.

Выпятив кости, замшела
Дряхлых крестов кривизна...
Здесь, меж камней, зеленела –
Тоже играла весна!

                2

Качайся на качелях веток,
Дриада в серой кисее...
Слюды чешуйчатой колье...
Листвы растрёпанной подолы...
Бесцветных прядей светотень,
Бесплотность рук, во мглу одетых...
Растает в лёгкой дымке день
И остов сморщенного ствола,
А с ним – видение сие...
То вдруг – струны (чуть слышно) соло:
«Кто здесь?..» –
                Лишь хрупкий силуэт,
Прошелестев, мелькнёт в ответ.

                29 апреля  – 5 мая 20012