Вшивая

Этот рассказ мною был написан на армянском языке в далеком 1987 году, когда мы все со своими мелкими (и не очень) проблемами и заботами «мирно и дружно» жили в стране, которая называлась СССР. Тогда я думал и писал на армянском языке.

Известно, что при переводе произведения многое теряется, хотя бы потому, что автор и переводчик мыслят на разных языках, обладая разной ментальностью.
Авторский перевод снимает перечисленные выше противоречия и разночтения, если автор-переводчик практически одинаково владеет двумя языками.
 
Идея перевести именно этот рассказ 27 - летной давности укоренилась во мне неслучайно.

В ходе моих жизненных  наблюдений я неоднократно убеждался, что имеется некая  неосознанная и неведомая связь между реальными событиями с фантазиями и воображениями на эту тему. Бывают же вещие сны?

Будучи неверующим человеком с устойчивыми атеистическими воззрениями, я с годами становился суеверным человеком, постоянно сомневающимся в том, имеется ли для каждого человека рок, судьба, предначертанная линия жизни или каждый живет сам по себе своей жизнью, содержание и исход которой не зависит ни от чего (Кого!), разве что от стечения обстоятельств?

Практически во всех  моих рассказах и эссе повествование ведется от первого лица и, создавая образ главного героя, я исходил из собственных мироощущений и описывал события из моей жизни.
 
Из-за суеверия многие темы и сюжеты, созданные мной,  до сих пор тихо и уныло дребезжат внутри, на душе, как плач угасающего камертона. Но я их так и не выпускаю на волю, ибо неоднократно убедился, что всякие мои мрачные, трагические воображения или фантазии во времени  каким-то странным образом материализовались.

Содержание настоящего рассказа убедительно доказывает, что мое суеверие и мои страхи о  фатальности бытия обоснованы…

В возрасте 60 лет в Лос-Анджелесе внезапно скончался эмигрант из Армении. Умер в  полном одиночестве (его жена и трое дочерей отказались покинуть родину) и был похоронен на чужой земле по - американски:  – сдержанно и организованно.
 
Когда я узнал об этом грустном факте,  решил развивать эту тему, написав рассказ, в котором Вдова покойника здесь, в Армении, устраивает похороны мужа без тела покойника, положив в гробу его кирзовые сапоги, ватную телогрейку и топор дровосека. Эти «реликвии»  покойник хранил как память о его тяжелых ссыльных днях, когда будучи «врагом народа» молодой армянин - репатриант из Сирии, оказавшись в Сибири, работал на лесоповале.

Совершив все положенные обряды поминания, на годовщине «похорон», Вдова устанавливает надгробный гранитный камень - памятник с надписью:

«Памятник армянину, похороненному вдали от  Родины»

Когда я стал подтачивать мелочи и создавать образы при изложении описанных событий, особенно когда соседи стали собственными силами сколачивать гроб для отсутствующего тела покойника (без свидетельства о смерти гробы не продавались),   при описании мизансцены я  для убедительности  мысленно представлял двор частного дома моего близкого родственника. Это помогало мне более убедительно передать внутреннюю напряженность ситуации и трагикомичность происходящего, тем более, что  я прекрасно знал этот двор, так как  вырос там…

Рассказ получился очень трогательным и качественным. Еще некоторое время внутри меня дрожал нерв сострадания и сопереживания событиям, описанным мной.
 И когда я практически полностью отошел и избавился от колдовского влияния атмосферы и настроения моего последнего рассказа, вдруг, как гром среди ясного неба, мне сообщают, что мой близкий родственник скоропостижно скончался, будучи в чужом городе…

Когда я вошел в его двор и обнаружил скорбящих девочек и вдову, которые обнявшись в клубок, тихо стонали и тряслись, мне показалось, что присутствую на постановке спектакля, поставленного  по мотивам моего последнего  рассказа. Все  совпадало. Окружающие соседи, отсутствие тело покойника и скорбящие родственники…

Было бы глупо искать причинно-следственную связь с тем, что писал в моем рассказе пару месяцев назад и с тем, что сейчас я наблюдал. Однако во мне постепенно возникало чувство вины за несовершенный грех, и я никак не смог избавиться от этого страха и чувства угрызения совести…

Прошло время. Я постепенно выходил из этого замороженного состояния. Внутри, как ранней весной, появились творческие ростки, на которых почки все вздувались, и, кажется, вот-вот взорвутся…

Однако, страх  суеверия не позволял развернуться и излагать то, что я задумал…
 
***
Я ее заметил сразу. Нельзя было оставаться равнодушным к ее испуганному и бесконечно печальному взгляду.

Она была одноклассницей моей дочери, которую я каждое утро сопровождал до школы и потом отправлялся на работу.

Не сказал бы, что она была красивой или привлекательной. Поражали ее скованные действия и поведение: беглый взгляд по сторонам в поисках воображаемого источника опасности или атаки врага.
 
А перед началом уроков, когда в коридоре на фоне громкого крика и детского гогота вокруг тебя как в хороводе, бегают и шарахаются во все стороны возбужденные и суетливые школьники, она тихо, практически прижимаясь к стене, чтобы не занимать какое-либо пространство, неподвижно и молча, стояла и дожидалась звонка.

Когда эта сумасшедшая толпа распределялась и рассасывалась по классам, а  коридор постепенно опустошал, она робко отрывалась от своего нулевого пространства и, оглядываясь по сторонам, беглым шагом стремилась к двери своего класса.
 
Столь сильно выраженный комплекс неполноценности и страх перед окружающей средой бросались в глаза, и это все в комплексе вызывало чувство сострадания. Было ясно, что с этой девочкой не все в порядке. У нее на душе кипели страсти, которые она старательно пыталась заглушить…

Я стал интересоваться. Кто она такая, как учится, из какой она семьи?
- Её в классе называют «вшивая» и все избегают ее,- разъяснила моя жена, которая узнала эту информацию из уст нашей дочери и продолжала,- во время санитарного обхода медсестра в её волосах обнаружила вшей и об этом открыто сказала в присутствии всего класса, как бы предупреждая об опасности…

Теперь мне все стало ясно. Раненный и загнанный в угол зверёныш.

Она была из многодетной и неблагополучной семьи, и может поэтому ее мать никак не прореагировала на вызовы администрации…

Кому знакомы детский садизм, неосознанная озлобленность и высокомерие, тот поймет каким адским мучениям и невыносимым унижениям ежедневно подвергалась  Вшивая, -героиня моего будущего рассказа.
 
Однажды утром я специально задержался с дочерью на перекрестке, чтобы помочь Вшивой вместе с нами переходить этот опасный участок дороги к школе.

Когда я подошел к ней и предложил свою руку, чтобы с одной стороны держать ее и перейти дорогу, она резко одернула руку и отпрыгнула от меня.

Я с дочерью перешел дорогу, но замедлил шаг и краем глаза следил, как будет Вшивая переходить дорогу.
 
Она робко подошла к краю тротуара, дождалась, когда подошла взрослая женщина и, прикрываясь за нею, быстро проскакала до противоположного тротуара.

Её «великодушный» отказ моему предложению помочь ей, я трактовал как осознание собственной опасности для окружающих…

Я был удручен и озабочен за психику Вшивой. Ведь столь глубокие и сильные страдания и переживания в восьмилетнем возрасте чреваты…

Я  увлекся разбором и анализом причин столь резкого и неординарного поведения моей героини. И тогда я  понял, что практически готов написать о ней рассказ.
Однако ожидаемый рассказ терял свою привлекательность, так как я никак не мог придумать убедительный, сильный и  трогательный финал.
 
Но я спешил завершать рассказ, так как незавершенные темы и рассказы раздражают меня и мешают сосредоточиться на новых темах.

Наконец принял решение завершить рассказ тем, что Вшивую на этом перекрестке  насмерть сбивает машина. А завершающая фраза рассказа была такая:

…И я медленно и печально замыкал похоронную процессию, размышляя и задавая себе вопрос: - что это было? Несчастный случай или самоубийство?

Прошло время, за этот период я два раза успел побывать в командировках, глубоко вошел в производственные проблемы и полностью отошел от черных и грустных мыслей…

Однажды, вернувшись  вечером с работы домой, заметил некоторую напряженность в поведении дочери.

- Папа, сегодня утром моя одноклассница погибла. Её сбила машина,- сказала дочь и не смогла сдержать слезы.

- Вшивая?- тревожно спросил я.

- Откуда узнал? - изумленно, сквозь слезы спросила дочь.

…По словам водителя, девочка неожиданно вырвалась с тротуара и так мгновенно оказалась под колёсами машины, что он даже не успел затормозить…

Впереди похоронной толпы, с напряженными лицами, с видом некоторого лживого торжества шли одноклассники Вшивой, держа на руках белые гвоздики.

А в самом конце процессии я носил свое грешное  и бесконечно виноватое существо, задаваясь вопросом:

- Что это было:- несчастный случай или самоубийство?

Сентябрь 1987г.
г. Ереван

Авторский перевод с дополнениями и изменениями.
Август 2014 года.
г. Брянск