Высотинские заметки

   Истории эти имели место в странные девяностые прошлого столетия. Те, кто жил в то время в сознательном возрасте, поймут, почему я их так назвала. Тут и прощание с СССР в связи с его распадом, смещение одного правительства, путч, приход к власти царя Бориса и медленный, шаг за шагом, развал экономики, изначально дикий рынок, отсутствие продуктов и, вообще, чего бы то ни было в магазинах, по прилавкам которых ползали полуживые голодные тараканы. Все это очень веселое времечко и события в нем пришлись на мою крайне неправильную юность. Впрочем, грех жаловаться. Мои родители стремились обеспечить меня одеждой, хорошим образованием и едой. Надо сказать, что стремление их подкреплялось еще и возможностями, которые были далеко не у всех в разваливавшемся Советском Союзе.

   Родители мои – артисты высшей категории. Оказывается, у артистов, как и у яиц, в табеле о рангах есть эти самые категории: высшая (отборная), первая, вторая, третья… 

   Матушка моя начинала, как героиня столичной оперетты. Яркая, безумно красивая женщина, за которой по сей день тянется шлейф из поклонников, загадочности и шарма. Она является обладательницей поистине уникального голоса, позволявшим ей в свое время исполнять не только оперные и опереточные арии, но и народные песни, романсы в совершенно другом, грудном регистре. Она же еще и великолепная актриса, которая может вжиться в любой образ и долго из него не выходить, продолжая оставаться загадкой даже для меня и моего сына, живущих с ней бок о бок всю жизнь…

   Батюшка мой был музыкантом, композитором и очень талантливым дирижером. Он довольно часто мелькал со своим оркестром на голубых экранах и в центральных концертных залах нашей страны и зарубежья. Надо ли говорить, что характер его был авторитарным и требовательным? В оркестрах, где он работал всегда царил некий культ «его величества маэстро». Впрочем без этого культа, возможно, и не было бы оркестра, множества потрясающих записей в золотом телерадиофонде, а значит не было бы собственно, и многих моих заметок.

   Несмотря на влияние и, даже давление, двух сильных, известных предков, я выросла, что называется, «у себя на уме». В действительности мне просто не хотелось с ними спорить, а выслушивать и понимать мою точку зрения у них попросту не было ни времени, ни сил.  Отработав в праздничные кампании до пятнадцати концертов в день, мама просто валилась с ног. Папа же, отпахав сначала на репетициях, потом на записях и концертах, тоже уставал так, что зачастую засыпал прямо в гримуборных.

   Так получилось, что основную часть детства я провела в суровой Карелии у бабушки с дедом, а годы начальной школы прошли со старенькой няней. Да! У меня, как у самого Пушкина, была своя Арина Родионовна, только звали ее Натэлла Теодоровна. Никакого сходства - ни во внешности, ни в поведении, - с подругой суровых дней великого поэта, у моей дряхлой голубки не было. Но интересная она была личность. О ней я как-нибудь расскажу отдельно…

   Идея «заметок» возникла недавно, в результате длительной переписки с моим другом, который мне предложил описать и опубликовать наши гастрольные приключения и не только.  Дело в том, что несколько счастливых и, одновременно, страшных, лет я работала администратором в оркестре его величества моего папы. В то время, довольно бегло болтая по-английски и, немного научившись "влиять на коллективное мнение", поддерживая и питая культ нашего великолепного маэстро, я много ездила с оркестром и наблюдала жизнь гастрольного закулисья, описание которой и является пробой  моего пера.