вековой приют

                Там костры, там пылают ограды,
                За рекой загорался камыш.
                И болотные звери, и всякие гады
                Разгоняли, крича предрассветную тишь.

                В этом скопище звуков и теней
                Лишь один огонёк всё молчал.
                Он как будто непризнанный гений,
                Одиноко о чём-то страдал.

                И его обходили сторонкой
                Звери леса и люди с полей.
                Для живого был он заслонкой,
                Для природы, игрою теней.

                Этот дуб вековой, а может и старше
                Здесь стоял, когда не было нас.
                Корневища его были толще
                Свай, что держат высоток каркас.

                Но не в том заключалась опасность,
                А в его извращённом стволе,
                Свитым будто людоедам на радость
                И забытым на их же столе.

                Двое взрослых с ребёнком стояли,
                Словно врезаны кем-то в коричневый фон,
                И как будто участвовали в ритуале,
                Погружённые навеки в неведомый сон.

                Стёрты были они из историй,
                Что когда-то писались давно.
                Нет на картах тех территорий,
                Всё, что было, уже сожжено.

                Только дуб будет помнить и знать
                О семье в своих тёплых корнях.
                Не познавших Земли благодать
                И почивших в этих краях.

                Дровосек, проживавший здесь прежде
                Со своею любимой женой
                И ребёнком, что дарит надежду,
                Полегли под этой грядой.

                От болезней столетий прошедших,
                От чумы, покосившей людей,
                Эти трое, с природой дошедших,
                Так и будут частичкою в ней.

                Дровосек, начертив очертанья
                Всей семьи на древесной коре,
                Пал, последним всплакнув на прощанье
                Об ушедшей счастливой поре.

                Лес конечным убежищем стал
                Для семьи, потерявшей любя.
                Здесь нашли они вечный привал
                И красивый приют для себя.