Дневник 81. Эволюция снов

Эволюция снов

И тут… и тут кольцо, спираль, замыкание. Всё возвращается на круги своя.
Летняя комнатушка в сенях моего домика на Байбузенко. Малюсенькая, буквально на одного человечка, такого, как я, шестилетний или того меньше засранец. Сны почти бесформенные еще. Страх в виде неопределенной темной массы, бормочущей что-то гнусавым голосом у моего изголовья. Но когда комнатка маленькая, это что-то не является мне. Пространство тоже дано невнятно. Вертикали и горизонтали его размыты. И верха, горних вершин нет совсем – есть чаще некий низ, куда можно падать, бездна, такая же темная, обволакивающая, как мой «черный человек» детства.
И вот я падаю во что-то бесформенное, скорее всего – похожее на темные дымы. Зрительное отсутствие «дна» пугает, кажется, низвержение в гадкое желе будет вечным.
Резко просыпаюсь с криком «мама!»  Лежу на полу возле кровати…
Очень удивился, когда впервые совершил «облёт» бабушкиной комнаты. Я скользил от стены к стене, под потолком, в верхние углы комнаты (почему-то в них особенно гордо было запархивать; уж не знаю, право, почему).
И дальше – чаще всего «совершались» облёты помещений.
Лебединой песней «крылатого» юноши уже стало восхитительное парение над рекой. Помню, я был почти раздет. А на реке был лёд, кое-где с промоинами. Там, внизу, как будто цвел март, поблескивали фигурки людей. Я чувствовал еще, что их было немало. Я думал: как же просто летать. Человек может летать. Я страшно и как-то радостно, без вызова и гордыни показывал оказавшимся тут «зрителям»: вот же, вот, можно же, попробуйте и вы… Помню был мост на рекой. Он, мост, раздвигал ощущение пространства, высоты полёта, радости.
Можно ли считать сон о «путешествии» в далёкий космос ПОЛЁТОМ? В том смысле, в котором я сейчас говорю. Вряд ли. Тогда было моментальное перемещение в какой-то жуткий, беспросветно-черный, заброшенный (как ад) уголок космоса. Неимоверно страшным было чувство, что никогда уже не вернусь на землю. И – чрезвычайно тесное помещение корабля, как капсула Криса Кельвина.
К «полётам» я счастливо отношу и удивительные бега-парения во сне. Как правило, они сопровождались красивейшими пейзажами, немыслимыми наяву. Пейзажи могли калейдоскопически меняться: бесконечные мосточки деревянные, обрамлённые зеленью; сверкающие просторы реки, рек, их пересечений, часто с ледоходом, паводком, сине-зелёные бархатные, мягкие кустарники, прямые лесные дороги (именно прямые!)…
Во сне я бежал десятки, сотни километров. Иногда я точно знал, сколько я бегу, куда бегу… Скажем, например, это был далёкий от меня посёлок Тёгро-озеро. Славным в таких снах было ощущение силы и здоровья непомерных. Никакой тревогой никогда «бега» эти разбавлены не были – счастье в абсолюте. И случалось, что я и не бежал вовсе, а прыгал, как кенгуру, почти не касался земли, тропинки, мостков, асфальта.
Постепенно, с годами, сны мои «отяжелели». Меня стало, что называется, гнести к земле.
Я не взмывал уже над твердью, не «вихлялся» в воздусях вправо-влево, вверх-вниз, а монотонно и в одном направлении плыл над дорогой. Перестал радовать и пейзаж. Высота унылого достаточно «планеризма» была полтора-два метра. И, когда рядом оказывались люди (а они были теперь с конкретными фамилиями и узнаваемыми лицами), как-то не хотелось перед ними выпендриваться «полетом», да  и им моё чудачество представлялось чем-то заурядным. И сосед мой мог коснуться меня рукой и сказать примерно следующее: да летаешь ты, летаешь, слазь давай уже с небес-то…
И вот вершит эволюцию снов-полётов постыдная «посадка» мягким местом с постыдной высоты на постыдную землю. В отличие от бесформенной бездны детства это вполне реальная, скажем, грязь, лужа, твердь в её очень и очень прямом смысле…
Всем знаком чувством едва не отчаяния после юношеского полета во сне. «Ведь можно! Почему я не могу! Ах, как было бы здорово, если…». А тут еще роман Павлова «Лунная радуга» под рукой юноши окажется, или Кельвин с Хари «плавают» в невесомости… До слёз обидно бывает.
Не знаю, полетаю ли еще. Неужели отлетали?
Пипец, и скоро я увижу себя во сне ползающим? А что, всё идёт к тому.