Дорога к дому

- Моё общество  сгнило. Мои идеи сгнили. Я сам гнию.
- Так нельзя. Так больше нельзя. Как давно ты это ощущаешь?
- Всё случилось после того, как я понял, что никому не нужен. Выросла стена. Я оказался в кубе шероховатых и мокрых каменных оград. Сарторовский герой - вот мой путь.
- Послушай, нет. Борьба и только борьба спасёт в данной ситуации.
- Зачем? Теперь - то я осознаю, что все, что ни делал - зря.
- А друзья?
- Они отказались от меня после того, как узнали о парочке моих причуд. К тому же  я не люблю высокомерие.

        Гуталин  ночи обмазал весь квадратно - кубический мир героя. Он неслышно дышал и остался один в комнате моего огромного дома с удивительно ароматным яблоневым садом и обвисшими кленами. Всеми силами я желал помочь ему. Я, приятель его юности, надолго уехавший заграницу, и теперь пытающийся разгладить складки своей вины, отутюжить и избавиться навсегда.
        Всю темную часть дня он не мог спокойно отдыхать - ворочался, вставал, выходил на балкон, курил, пытался читать Ремарка и пил водку. Мне было жаль этого человека. Его родители недавно погибли в автокатастрофе, любимая девушка не простила, когда нашла довольно двусмысленное письмо в его столе и в результате бросила, хотя ей он и не думал изменять. А товарищи оказались фальшивыми.

        Утром я предложил ему прокатиться по окрестностям старинного  посёлка. Он согласился, хотя я знал: у него нет иного выхода. Оставаться одному  нельзя - одиночество разъедало  изнутри здоровый и свежий плод. Мы выпили по чашке свежезаваренного чая из мяты и зверобоя – он бодрил, и отправились в путь. Равномерно гудел мотор, работало радио, россыпь проснувшейся росы переходила в воздух и  наполняла уверенностью, вены вздувались, и сила ударяла по всему телу. Нас встречали туманы, и едва заметные следы диких зайцев. Я замечал, как он приходил в чувство – щёки порозовели, и уголки рта стали подниматься всё выше и выше, преображаясь в улыбку.
- Сколько лет ты не был за городом?
- Около пяти или семи, я не помню точно. Спасибо, что вывез из этой бетонно – цементной крепости.
Мы подъехали к магазину. Девушка лет двадцати пяти продала нам напиток нашего детства под маркой «Dr. Pepper». «Хипстеры» - наверное, подумала она и после ухода покупателей снова залезла в социальную сеть. А что тут ещё  можно было сказать? Мы обросли довольно густой бородой, были одеты в клетчатые рубашки, носили кеды. Это для удобства.
- Тот самый вишнёвый вкус, то самое беззаботное время! – восхищённо проговорил мой друг.
- Да, я  помню, когда в шкафу у нас лежала целая коробка с пластмассовыми видео и аудиокассетами. На подоконнике стоял магнитофон, и даже мы ещё умудрялись слушать грампластинки на виниловом проигрывателе.
- Сейчас этот хлам выбрасывают.
- К сожалению… - я вздохнул, - а ещё нам постоянно отрубало свет, и мы зажигали свечи. Настоящие восковые свечи, а не всевозможные светильники и фонарики.
- Кстати, о фонарях. Однажды, поздним апрельским днём я шёл со спектакля. В кармане у  меня примялся билет «МХТ им. Чехова», пьеса «Чайка». Я бродил по московским улицам и чувствовал дыхание тёплого ветра, надо мной рассыпались фонари всех цветов радуги, но более того, в небе зажглись яркие – яркие звёзды, - рассказчик помолчал и задумался.
- А потом?
- А потом в моей голове всё кружили Тригорин с длинным правдивым трактатом о писательстве и творчестве, а рядом  Треплев с запрокинутой головой  и непризнанным талантом. Кровавая казнь новых форм и отрешённость.
- Ого! Вот это познания. Да тебе бы надо литератором быть или режиссёром.
- Я хотел … но стал юристом.
Нужно было  возвращаться. Дорога к дому давалась легко и мы прибыли на место назначения.  Товарищ заметно похорошел, хотя  печаль ещё довольно сильно сохраняла свой яркий отпечаток на лице, но когда он увидел недалеко от моего участка огромный дуб посреди поляны, сразу же отправился туда, лёг под раскидистые и могучие ветви и прислушивался к пению птиц. По крайней мере, на природе он не оставался одинок.

        Перед сном он выпил стакан тёплого домашнего молока и спал ребёнком. Когда рассвело,  его силуэт приблизился ко мне. Сначала в голову пришли мысли: «Может, случилось что?» Но оказалось, ему снилось детство, умершие родители и их слова: « Борьба есть смысл существования, ты нам дорог». Но ещё он рассуждал  о сновидении, где впервые ощутил настоящую одухотворённую любовь и почему – то  увидел голубоглазого мальчика.
Через два года у моего друга рождается сын, а сам он уезжает из города и каждый вечер сливается с природой…