О волны реальности

- Мы  же  погибнем!
- Ты  думаешь?
- Знаю.  Ты посмотри,
как  до  берега  много...
- Я  пока  рядом,  тебя  обнимаю…
 Так прогони же пустую тревогу!
- Как же? Мы вскоре не сможем держаться...
Воздух  иссякнет,  а  мысли  погаснут...
- Тише… Я близко. Не смей сомневаться -
ради  тебя  я  не стану  сдаваться.

Я  же  искал  тебя  тысячу  весен.
Я  написал   тебе  тысячу   песен.
Ангел, чьи волосы цвета колосьев.
Дьявол, что сердце цепями завесил.

- Мы в этом море совсем одиноки.
Нам не спастись, и на мелкие части
нас   раскидает   волнами...
- Нас двое! Гибель с тобою
приму  я  за  счастье.

- Помнишь, когда, как всегда, неуклюже
ты  у  таверны   пила   капучино,
а,  проезжающий  мимо,  мужчина
нагло обдал тебя прямо из лужи?

Злость охватила весь дух. И свирепым
взглядом готов был его уничтожить...
Но  ты  была  так   наивно  нелепа:
с кофе в руках и обрызганной кожей.

И вот тогда все, чем жил и, что видел,
стало таким малозначимым вовсе... 
Здесь  я  поклялся, что если обидят
этого ангела с лоском колосьев -

я целый мир уничтожу из мести,
воином став твоего королевства,
давшим присягу на собственной чести,
сердцем поклявшись, что ныне в нем места

ни  для  одной, априори, не будет,
и, что с тобой до финального стука.
Так я любил тебя - как уже люди
вовсе  любить  не  способны...

- Тут звуки... Слышишь?
Наш  плот  разъедается солью.
Это конец или, может, начало?
Если бы только своей мы любовью
как-то смогли дотянуть до причала...

- Помню...
А  помнишь  тот  душный  октябрь?
Рейс на двенадцать с Ростова к Берлину.
Я,  провожая,  молила  хотя  бы
мне от тоски этот свет не покинуть.

Так мне  разлука  казалась  чумою...
И, засыпая  три  месяца  с  трубкой,
я всем возможным Богам без отбоя
молвила,  чтобы  на  доли  минутки

мне  бы  узреть  и  душою согреться,
тихой украдкой поймавши лукавый,
взгляд, что без слов напрямую до сердца
голос  доносит.  Горящею  лавой,

черной тоской отравилось сознание.
Я  поняла:  в  этом  мире  отныне
жизни мне нет без тебя  -  мироздания
смысл заключила в любимом мужчине.

Я же ждала тебя десять столетий,
тысячу  зим в  одиночестве  млея,
тысячу строк о желании встретить
все  же  тебя,  написав  не  жалея

лучшей бумаги, речей сокровенных,
пальцы в мозоли бесстрастно стирая.
И, повстречавшись, тебя внутривенно
я  без  остатка  ввела,  запирая

доли тебя навсегда, безвозвратно
где-то в себе - где никто не достанет.
Так  я  мосты  и  дорогу  обратно
в пепел сожгла, уже знав, что не станет

если тебя, то погибнуть нам вместе
все же придется. И, да, я за счастье
также приму и сочту это честью -
если в объятиях нас волны на части
в пену морскую сотрут, но мы будем
частью чего-то единого, правда?

- Люди не любят так... Что мы? Не люди?
- Были людьми, но сегодня и завтра
мы - не они.  И не станем - не сможем.
Просто-прохожий вовек не заметит
глянец от брызг на оливковой коже,
как  в  моих  локонах  мается  ветер.

Люди не знают той славной таверны.
Люди не знают берлинских мелодий
где-то на проводе. В этой вселенной
люди  не  знают  о  нас.  И в природе
наших с тобой не людских отношений
штампом заложено в страсти погибнуть.
Просто судьба для своих исключений
участь  особую  дарит.  И,  видно,
нам не сойти на тот берег - ты знаешь.
Нас там не ждут, и понять не сумеют.

- Тише... Смотри… Ты меня обнимаешь.
Разве  все  прочее  смысл  имеет?