Томску

Томску

Люблю сибирский город старый,
я просто так его люблю.
Здесь кто-то вставил бы зарю,
резьбу фронтонов, тротуары,
а может быть, весну, базары, –
покорно вас благодарю.

Дорожки тихого Буфф-сада;
пестует летняя прохлада
воспоминанья старины
и достает из глубины
цинизм придирчивой Москвы,
с оценкой стоимости взгляда
купцом, чиновником, попом –
чревоугодным животом;
гранит чахоточной Невы
с Петром, смотрящим медью ада,
и красным холодом тюрьмы,
где Гришка вышел в колдуны,
придя с Тобольской стороны:
императрица очень рада.

Сибирь-убежище для татей,
холопов беглых, мудрецов;
её обширные полати
скрывали чернь от лапы знати,
вбирали мразь и храбрецов,
и не найти в тайге концов.
В Сибири много сволочей,
в Сибири рай для палачей,
но даже злой тюрьмы смотритель,
этап в Иркутск сбивая дальний,
был винтик, просто исполнитель
у власти, всё-таки, центральной.
Здесь был когда-то Чернышевский,
здесь был когда-то Достоевский,
здесь был...
Московский тракт кандальный,
а Томск на тракте, он печальный:
и в Томь слеза его текла
и стала рябью из стекла.

Каким проклятьям ли, богам,
несправедливости, умам,
мольбам о капле состраданья
взывали люди? Но жестока
была проклятая дорога,
дорога скорби, наказанья.
Была ли связь, что так глубоко
занёс какой-то злобный рок
печаль всемирного урока,
а может быть, всему свой срок,
и бог так судьбы тасовал?..
Юровский, житель Заистока,
попав чекистом на Урал,
творил монаршеский финал,
давив убийственный курок,
и, чтоб историк не сыскал –
извёсткой трупы засыпал.
Хоть Томск считался местом кары,
люблю свой город, город старый.
Он мне пользителен для слуха
сибирской Меккой просвещенья,
серёжкой тополя из пуха,
и как источник вдохновенья
для строк мятежного поэта.

И на хрена мне мненье света:
мол, разве есть к тому охота,
хвалить, подобно кулику,
провинциальное болото;
Варшава ближе поляку,
как океан для кашалота...
И здесь я вставил бы науку,
цивилизацию, не скуку.
Здесь вузы кадры штамповали
и государству выдавали
специалистов всех мастей
и даже ядерных частей.
Американцами треклятый
работал «ящик» номер «пятый»;
Почтовый тем и знаменит,
что создавал уранный щит
за наши скудные зарплаты
и приручал для мира атом.

Назло чертям, календарю,
я рифмой время порублю.
С соседом скинусь по рублю,
возьмём пол литру доброй «Старки»,
бухнём под груздь по полной чарке,
споём частушки под гитару,
не нормативно всыплем жару,
распустим жалости соплю
по пьяной лавочке на пару,
и то, что в сердце накоплю...
***
Город один, а лиризм разный.

Тоха Моргунов   25.11.2017 09:24   •   Заявить о нарушении