А кого вы ожидали встретить? Савченко о войне на У

Сопоставив текст интервью http://lifenews.ru/news/137181 и видеоряд этого интервью  https://www.youtube.com/watch?v=vEO8Q и найдя существенные оговорки между тем, что сказала летчица Савчено и что было переведено в текст приводится дословная запись разговора.
 LifeNews интервью  с Надеждой Савченко, украинской летчицей, арестованной по подозрению в убийстве российских журналистов Игоря Корнелюка и Антона Волошина.
(двадцать три дня назад 24.07.2014 г.)

(Корреспондент) - Ходит много разговоров на тему того, как вы попали в Россию. Где вас задержали, и как вы оказались в воронежском СИЗО?

(Савченко)- Я проехала тот поворот, где находились раненные, и попала в засаду.  Сестры за рулём не было.  Она дала машину – поехали ребята. Поэтому я раненным сказала:  отправляться по возможности пешком, там было два тяжело раненных, два более-менее легко, и пошла вперед смотреть, где машина: попала на засаду.  Не могу сказать, что меня захватывали грубо или жестко. Всё в мэжах, допустимых нормах войны.

Да, меня довезли, меня удерживали. Да, плохо то, что это было тайно. Это было похищение.  Меня допрашивали сначала, как сказали, как свидетеля, потом  уже, понятное дело,  как подозреваемого.  Потом посадили всё-таки законно в русские тюрьмы.  Плохо, что врут…

Ребята, скажите честно: разыграли – взяли. Не надо этих басен, что я там беженка, что я там убежала, ещё что-нибудь… Не бегала я. Не бегала бы я к сепаратистам. Потому что в соседней со мной комнате сидело ещё шесть парней, и если бы я могла уйти – то могла уйти сама,  и они – шесть – остались бы двухсотыми.

И не побегу я с России. Потому что не виновная я. Бегать мне не чего. Но то, что здесь, конечно, уходят годы моей жизни: потому что здесь день – за пять,  и я здесь на два месяца – это минимум.  То есть уже год – считается.  Это, конечно, бесит.

И то, что у меня есть работа на Украине.  Я действительно сейчас, когда на Украине нужен каждый человек,  могла бы  В Украине заниматься своими делами.  Да,  я понимаю что моё дело – война.  Не надо на это так смотреть – это моя работа. Я должна. Я должна хотя бы кого-то там защитить.  Я должна – я могу что-то сделать.

(К) – Изначально когда вас задержали,  насколько я понимаю,  говорили что вы – наводчик.  Насколько  это  соответствует действительности: так это или нет нет? То есть, наводили ли вы координаты на минометы? Они же всё равно работают по квадратам. И прилетело это всё с Весёлой горы – насколько я понимаю.

(С) – Веселая гора  не контролировалась украинскими бойцами.

(К) – Но там, через дорогу, стояли посты.

(С) – Во-первых, не наводила я. Не наводчик. Нету у меня такой специальности, нету такого образования.  Ни то чтобы я не имела соображения:  как это можно сделать.  Но действительно я не училась на это.  То,  что написали, что я – оператор-наводчик.  Слово – наводчик… Как у вас называется вообще, поинтересуйтесь, должность летчика-оператора МИГ-24. У нас она называется: лётчик-оператор.

(К) – Штурман.

(С) – Или штурман-оператор.  Не входит туда слово – наводчик. Вот то что долепили – не знаю… Может быть,  оно в России действительно так называется. Не знаю. Но, честно говоря, тоже сомневаюсь. Поэтому нет у меня понятия профессии «наводчик». И – нет, не наводила я миномётный огонь, и не наводила я  артиллерийский огонь. 

И то что – гибель и убийство… Я сама как бы – филолог-журналист. Начинала это образование – пока не пошла в армию. И я прекрасно понимаю, что это за работа. В идеале я хотела быть военным  корреспондентом.

(К) – Удавалось ли вам во время вашей командировки учувствовать в военных действиях?

(С) – В основном обходилось без военных действий. Но вот это был бой. 

(К) – То есть в вас стреляли?

(С) – Да, в меня стреляли – я была ранена.  Легко. В руку. Пуля навылет, так что ничего страшного.

(К) – А вы стреляли?

(С) – В ответ. На звуки.  Когда стреляли по мне  - я стреляла. Этот день – единственный раз, когда я стреляла. Вообще, часто мне задают вопрос: убивали ли вы?  Каждый нормальный человек, когда идет в бой… Это такие бои… Не такие  бои, когда ты видишь, что мечом прорубил кого-то… В основном бои идут из укрытий. Из-за зеленки… Огонь по тебе – ответ с твоей стороны. И да… Когда закончится бой,  и выносят трупы, то ты понимаешь что ничья пули туда попасть не могла. Но для человека свойственно верить, что его пуля – не попала. Для большинства людей.

Вы же знаете из статистики, что только 10% (2%) стреляют в цель. Все остальные стараются стрелять выше, в сторону – куда угодно. Единственно в цель стреляют  –  только когда уверены.  То, что меня обвиняют в убийстве журналистов… в принципе я не могла этого сделать. Не стреляла бы я никогда в безоружного человека.  И то что стараются преподать как убийство русских журналистов, следует назвать – гибель. Потому что это было не высокоточное оружие.

(К) – На ваш взгляд то, что сейчас происходит на Украине, на Востоке… как бы вы могли это назвать?  Это что?

(С) – Это все очень неправильно повернулось. /По моему мнению в бой нужно было вступать в Крыму.  Это был бы честный бой. И с одной и с дрогой стороны  это были   военнослужащие. И у меня по этому поводу есть очень много вопросов к Генштабу Украины, как у военнослужащего.

Почему-то тогда в бой не вступили.  А то, что сейчас, по моему мнению – это действительно гражданская война.  И если изначально это можно было считать какими-то террористическими группами, которые, скажем, просто в силу своих интересов, точно так же как там где-то в Киеве, в России, в Америке брать власть на свою сторону. Но каждый выстрел, каждая забранная жизнь человека – тянет двоих, как с одной стороны. Так и с другой.  Люди подымаются. И когда они уже подымаются во имя того, во что они верят – а эти веры расходятся, вот это уже называется гражданская война.

То как она проводится с одной и с другой стороны, я вам объясню, что на войне все методы хороши. Честных боёв – как бы рыцарских – уже дано нету.  В поле не выходят. То как ведется с одной и с другой стороны, какими силами, кто выбирает, кто отдает приказы, авианалёты, так скажем, есть чем и сбивать авиацию, так что силами они меряются – равными или неравными – это просто показывает количество жертв людей. 

(К) – Вот вы сказали до этого, что летки не могут видеть то, что происходит. Это  с военной точки зрения понять просто. Как бы с человеческой?

(С) – Почему авиация точно не попадает – я поняла уже с земли. Человеческий фактор. Часто летчики могут побояться подлететь ближе – есть опасность, что их собьют. Могут быть не точные координаты – из-за того,  что нет разведки.  Не исключаю возможности, что есть указания кем-то там из Высших штабов, кем-то там купленных или проданных,  дать именно те координаты, которые… Сложно разобраться…

(К) – Скажите, а сейчас вот вы видели вот этот вот…

(С) – Боинг?

(К) – Да, Боинг. Могли все-таки сбить его ополченцы, грубо говоря.

(С) – Хорошо. Я поняла. Нет, не могли. Будем говорить, что сбит Буком. Это только мои догадки. Не комментируйте это как некие факты, которые я сказала.  Эта система работает с наведением. А на высоте десять тысяч метров от самолета видишь только воздушный поток. То есть только полосу какую-то.  Должны были работать системы наведения. Не Бук один. Целая система.

Есть ли у них такие специалисты? И могли ли они там поставить Бук?  Сомневаюсь… Это надо пристреляться… Даже если человек служил когда-то в этих войсках. Потом он встал на сторону ополчения. Ещё что-то… Это должны быть люди, которые не теряли сноровки, чтобы попасть. Либо они промахнулись.  Вот тогда  –   это может быть.

(К) – То, что сейчас поле революции одна колода карт сменила другую. Не чувствуете себя обманутыми?

(С) – Обманутыми? Нас уже пару раз на Майданах обманывали.  Но мы продолжаем бороться – вера у нас осталась.  Мы всё надеялись, что лидер родится. И здравым смыслом мы понимаем, что он не будет простым парнем.  То, что мы признали часовы уряд – чтобы не началась война. Война все равно началась.  Можно было и тогда признать. Может было бы ещё больше буйства. .. Сложно говорить… После боя – руками не машут. 

То что сейчас получилось – это не означает что что-то нас останавливает.  Мы подумаем: как правильно сделать следующий раз.  И мы всё равно будем  пытаться. Может, это уже у нас в крови. Мы осознаём нужду в этом. Украина тем и отличается от России.

Думаю, если Порошенко люди выбрали, то в надеже на прекращение кровопролития. Как у него это получится? Я лично не знакома. Я не политик. Я – человек неглупый, но не во всём слишком умный. Остаётся верить. 

То,  что я вижу? То,  что я вижу – менее утешительно.  Думаю, дело к Третьей Мировой войне.

(К) – Как решить эту ситуацию, на ваш взгляд,  сейчас? Когда это всё уже настолько кровью полито и  с одно и с другой стороны… 

(С) – И когда это все не могут оставить в покое мировое сообщество ?  Как это сейчас решить? Без мирового сообщества это можно было решить и раньше как-то.  Не знаю,  насколько мои предположения могут быть правдоподобными,  тот район, который держат сепаратисты :  можно было бы разойтись.  Даже оттянуть вооруженные силы Украины, потому что в принципе – уже хватит.  Люди, которые не сдались, значит,  действительно верят – они не сдадутся.  Не стоит их убивать. С ними можно начать говорить Но их территория – она уже зажата до того, что это либо вариант накрыть все полностью – и добить.  Что в принципе не стоит делать, потому что это свой народ.  Либо отойти и оставить  довольно  таки большое пространство.

(К) – Как вы думаете будет сейчас развиваться дело ваше?

(С) – Как сказал когда-то один генерал из армии Стэпана Бандэры, когда тот решил его убить: если моя смерть нужна Украине – то я готовый помэрты. Не боюсь. Боюсь навредить своей жизнью или своей смертью своему народу. Мне не страшно. Это сознательный выбор. Не надо этому удивляться. Мне вообще было проще умереть на Украине, чем жить в России.

Моя судьба будет зависеть даже от этого Боинга.

Обидно, что мне придется здесь просидеть довольно долгое время.  Как они всё это будут разыгрывать? Возможно, меня показательно убьют.  Даже смертная казнь… Это один из вариантов.  Возможно, посадят – потому что не смогут ничего больше.  Возможно,  обменяют.  Возможно, сделают всепрощение российское убийцы русских журналистов.

Как-то разыграют. К сожалению, в моей ситуации выбора мало. Только могу сказать свои мысли. Как я это вижу. Главное, чтобы на Украине всё закончилось здравым смыслом и миром. Главное, чтобы с моей семьей было все хорошо.

========
31-летняя Савченко прошла армейскую школу ВДВ, отслужила в составе украинского миротворческого контингента в Ираке, после чего в 2009 году окончила Харьковский университет воздушных сил имени Ивана Кожедуба. Женщина является военнослужащей вооруженных сил Украины по воинской специальности "летчица-оператор" вертолёта Ми-24. По данным следствия, во время военных действий в районе Луганска в июне 2014 года она вступила в карательный батальон "Айдар", который впоследствии был разгромлен.