Мысли от Станислава Ежи Леца, часть 2-я

Мечта рабов: рынок, где можно было бы покупать себе господ.

Рабы идут за ратью рать
В свой избирательный приход,
Как на базар, чтоб выбирать
По вкусу рабскому господ.


Предоставив определенным мыслям убежище у себя в голове,
я не могу их выдавать.

Мой череп - камера хранения,
В нем мысли ценные храню.
Ни одному я злому гению
Словами их не пророню.


"Не убий!" -  сказал  он.
И  добавил: "Разве что найдешь для этой  цели
подходящих людей вместо себя".

Святой отец сказал: "Не убивай" -
Грешить вам в этом не годится.
Для этой цели нанимай
Умелого в делах убийцу.

Изрёк святой отец царю : "Не убивай!
Пусть будут твои руки чисты".
Добавил он: "Земля - не Рай,
Легко нанять специалиста".


Элитарность надо сделать массовой.

Сколько бедных и забитых!
Станет больше, может быть.
Вот они для нас - элита,
Мы должны ее любить.


И механизм диктатуры - не вечный двигатель.

Нас учит материализм:
Нет механизмов безупречных.
И диктатуры механизм
Не будет двигателем вечным.


Создавайте легенды о себе. Боги начинали с этого.
 
Цари, диктаторы, тираны
Слагали мифы о себе.
Кормить людей таким дурманом
Сам Бог велел, вассал, тебе.


Люди, чтимые как божества, со временем,
действительно,теряют человеческий облик.

Сидит на троне не калека,
Он, восхваляемый всем людом,
Теряет облик человека.
Мы не считаем это чудом.


Есть ли идеалы хотя бы у тех, кто отобрал их у других?

Такого разве не бывало,
Когда иной лихой клеврет
Лишит нас наших идеалов,
Ну, а своих-то вовсе нет?


Некролог был бы отличной визитной карточкой.

Какой прекрасный эпилог:
Для некой личности элитной
Мог стать бы карточкой визитной
Газетный скромный некролог.


Молчащих людей нельзя лишить слова.

Свободу слова невозможно подавить,
Где образ жизни - лишь одно молчание,
Где царствует одно отчаянье,
Нельзя молчащих голоса лишить.


Несгибаемая позиция иногда - результат паралича.

Мы не нашли к душе его ключа,
Настолько был он несгибаем.
Но оказалось, мы его не знаем:
Он не сгибался от паралича.


Те, кто легко забывает, легче сдают жизненный экзамен.

Ловкач успешно помышляет
Свой жизненный экзамен сдать,
Когда истории не знает
Иль позабудет, так сказать.


И зло обещает осчастливить нас.

Когда услужливое Зло
Нас осчастливить захотело,
Мечтаем - лишь бы пронесло
Его благое-злое дело.

Когда услужливое Зло
Нас осчастливить вдруг захочет
Желаем мы, чтоб пронесло
От этих бед и дряни прочей.


Можно быть виртуозом фальшивой игры.

Не важно то, что он плешивый
И лысина его вся в розах.
Играет и поет фальшиво,
Слывет он в этом виртуозом.


Будьте своим собственным министром внутренних дел!

Будь во всем на совесть чистым,
Если выжить захотел.
Сам себе ты будь министром
Внутренних душевных дел.


Если мираж окажется действительностью,
требуйте возмещения убытков.

Коли обещаний люду
Не сдержал правитель прыткий,
Требуйте от словоблуда
Возмещения убытков.


Требуем восьмичасового дня мышления!

Вот главное вам предложение:
Чтоб двигать моральний прогресс,
Мы требуем всем от рождения
Продлить размышенья процесс.


Собственное бессилие так же опасно, как чужое насилие.

Ты не сетуй понапрасну
На насилие врага.
Ведь значительно опасней,
Если ты ему слуга.


И тиран не пользуется свободой совести.

Свобода совести тирана
Сокрыта тайной и обманом.
Тиран бессилен от природы,
Не знает совести свободы.


Призыв  некоторых "не будем убивать друг друга!" бывает неверно  понят.
Они требуют исключительно для себя права убивать.

Не устает палач взывать:
"Нельзя друг друга убивать!".
Живете вы для прочих дел.
Казнить вас - это мой удел.


И  все-таки  волки   благороднее  овец,   с  трудом  представляют  себе
существование без последних. А овцы? Стыдно сказать.

Когда же бараны поймут, наконец,
Что свора волков благородней овец?
И разве так трудно клыкастых понять,
Что стадо свое нужно им сохранять?


Слабая память поколений сберегает лишь легенды.

От поколенья  к поколенью
Слабеет память у народа.
Он грезит лишь легенд затменьем,
Гордится он своей породой.


И слово может быть кляпом.

"Молчи!" - кричала сыну мама,
"Заткнись!" - кричал подростку папа.
Пришел черед, и главный самый
Заткнул свободу слова кляпом.