Что ты, Жизнь?.. И что ты значишь?!
Я ж понять хочу тебя...
Для чего твои задачи
Мне решать день ото дня?
Для чего глаза открыла
Мне на этот бренный мир?..
Там, под снами, тише было
И светлей средь звёздных Лир!
С ними пел строкою звонкой
Непорочным голоском
Под зелёной веткой тонкой,
Не страдая ни о ком!..
Мне б к той веточке зелёной
Воротиться б от задач...
Не страдать, не быть влюблённым
И не слышать мне б твой плач!
Что ты, Жизнь
© Copyright: Геннадий Караваев, 2014
Свидетельство о публикации №114081307961
Свидетельство о публикации №114081307961
Рецензии
Кто ты, Жизнь?.. И что ты значишь?!
Я понять хочу тебя...
Для чего твои задачи
Мне решать день ото дня?
А это всё для того, чтобы сделаться наконец нормальным полноценным человеком - хотя бы в самом начале развития этого человека. Тогда можно просто жить и получать радость от факта, что вот, ты живёшь.
Вот Льюис говорит, что не состоявшихся духовно людей то ли наконец на том свете кто-то совсем сотрёт, сотрёт с энергетической матрицы личностную информацию... то ли они будут бесконечно деградировать, и на каком-то этапе этой деградации уже так будет, что уж лучше б их стёрли. Это уже такая деградация будет... которую мы плохо можем себе представить, и слов для этого не подберёшь и не подберёшь для этого образов. Вот, например, Андреев пишет, что самый последний и кошмарный круг ада - это когда духовный этот мир, личность, каким-то таким образом оказывается похож на нескольки-сантиметровый математический отрезок. Это, как будто, самая последняя степень несвободы - и когда я это прочла, я вроде как-то это себе представила.... Как это себя можно ощущать, будучи несколькисантиметровым математическим отрезком... Но описать это своё ощущение менее безумно, чем это сделал Андреев, я не могу.
И вот, прежде чем совсем исчезнуть, у этих личностно, духовно не состоявшихся людей на том свете будет последнее самое ужасное мгновение. В это мгновение они поймут совершенно ясно, что это не то что они сейчас перестанут существовать - а что они и не существовали никогда.
*
-Вот я и хочу понять... Не Жизнь я хочу понять - Жизнь я ни понять не могу, ни почувствовать. Я хочу, не знаю как, рассчитать своим убитым сознанием, интуицией убитой такой же, - какие мне необходимы практики, чтобы как-то улучшить своё положение.
*
Да и вообще, интересно решать задачи, к тому же "я мыслю - следовательно, я существую".
Но я не умираю. Я ещё
Упорствую. Я думаю. И снова
Над жизнию моею горячо
Колдует требовательное слово.
И, высунувши в форточку лицо,
Я вверх гляжу - на звёздное убранство,
На рыжее вокруг луны кольцо -
И говорю - так, никому, в пространство
С.Я.Парнок "В форточку"
*
Там, под снами, тише было
И светлей средь звёздных Лир!
:P
Высокая волна тебя несёт.
Как будто и не спишь - а снится...
И всё - хрустальное, и хрупкое... И всё
Слегка струится.
О как высок над головой зенит!
Как в дни блаженные, дни райские, дни оны.
И воздух так прозрачен, что звенит
Стеклянным звоном.
И в эти светы, отсветы, свеченья,
И в эти звоны звуковых течений
Ты проплываешь, обворожена,
Сама уже - и свет - и звук - и тишина.
С.Я.Парнок
*
Мне б к той веточке зелёной
Воротиться б от задач...
:P :P :P
Мой друг
Уж год таскается за мной
Повсюду марбургский философ.
Мой ум он топит в мгле ночной
Метафизических вопросов.
Когда над восковым челом
Волос каштановая грива
Волнуется под ветерком,
Взъерошивши ее, игриво
На робкий роковой вопрос
Ответствует философ этот,
Почесывая бледный нос,
Что истина, что правда… – метод.
Средь молодых, весенних чащ,
Омытый предвечерним светом,
Он, кутаясь в свой черный плащ,
Шагает темным силуэтом;
Тряхнет плащом, как нетопырь,
Взмахнувший черными крылами…
Новодевичий монастырь
Блистает ясными крестами —
Здесь мы встречаемся… Сидим
На лавочке, вперивши взоры
В полей зазеленевший дым,
Глядим на Воробьевы горы.
«Жизнь, – шепчет он, остановясь
Средь зеленеющих могилок, —
Метафизическая связь
Трансцендентальных предпосылок.
Рассеется она, как дым:
Она не жизнь, а тень суждений…»
И клонится лицом своим
В лиловые кусты сирени.
Пред взором неживым меня
Охватывает трепет жуткий, —
И бьются на венках, звеня,
Фарфоровые незабудки.
Как будто из зеленых трав
Покойники, восстав крестами,
Кресты, как руки, ввысь подъяв,
Моргают желтыми очами.
Андрей Белый
*
Я знаю, с места не сдвинуться
Под тяжестью Виевых век.
О, если бы вдруг откинуться
В какой-то семнадцатый век.
С душистою веткой березовой
Под Троицу в церкви стоять,
С боярынею Морозовой
Сладимый медок попивать.
А после на дровнях в сумерки
В навозном снегу тонуть...
Какой сумасшедший Суриков
Мой последний напишет путь?
Анна Ахматова
Агата Кристи Ак 13.08.2014 22:34 • Заявить о нарушении
Я понять хочу тебя...
Для чего твои задачи
Мне решать день ото дня?
А это всё для того, чтобы сделаться наконец нормальным полноценным человеком - хотя бы в самом начале развития этого человека. Тогда можно просто жить и получать радость от факта, что вот, ты живёшь.
Вот Льюис говорит, что не состоявшихся духовно людей то ли наконец на том свете кто-то совсем сотрёт, сотрёт с энергетической матрицы личностную информацию... то ли они будут бесконечно деградировать, и на каком-то этапе этой деградации уже так будет, что уж лучше б их стёрли. Это уже такая деградация будет... которую мы плохо можем себе представить, и слов для этого не подберёшь и не подберёшь для этого образов. Вот, например, Андреев пишет, что самый последний и кошмарный круг ада - это когда духовный этот мир, личность, каким-то таким образом оказывается похож на нескольки-сантиметровый математический отрезок. Это, как будто, самая последняя степень несвободы - и когда я это прочла, я вроде как-то это себе представила.... Как это себя можно ощущать, будучи несколькисантиметровым математическим отрезком... Но описать это своё ощущение менее безумно, чем это сделал Андреев, я не могу.
И вот, прежде чем совсем исчезнуть, у этих личностно, духовно не состоявшихся людей на том свете будет последнее самое ужасное мгновение. В это мгновение они поймут совершенно ясно, что это не то что они сейчас перестанут существовать - а что они и не существовали никогда.
*
-Вот я и хочу понять... Не Жизнь я хочу понять - Жизнь я ни понять не могу, ни почувствовать. Я хочу, не знаю как, рассчитать своим убитым сознанием, интуицией убитой такой же, - какие мне необходимы практики, чтобы как-то улучшить своё положение.
*
Да и вообще, интересно решать задачи, к тому же "я мыслю - следовательно, я существую".
Но я не умираю. Я ещё
Упорствую. Я думаю. И снова
Над жизнию моею горячо
Колдует требовательное слово.
И, высунувши в форточку лицо,
Я вверх гляжу - на звёздное убранство,
На рыжее вокруг луны кольцо -
И говорю - так, никому, в пространство
С.Я.Парнок "В форточку"
*
Там, под снами, тише было
И светлей средь звёздных Лир!
:P
Высокая волна тебя несёт.
Как будто и не спишь - а снится...
И всё - хрустальное, и хрупкое... И всё
Слегка струится.
О как высок над головой зенит!
Как в дни блаженные, дни райские, дни оны.
И воздух так прозрачен, что звенит
Стеклянным звоном.
И в эти светы, отсветы, свеченья,
И в эти звоны звуковых течений
Ты проплываешь, обворожена,
Сама уже - и свет - и звук - и тишина.
С.Я.Парнок
*
Мне б к той веточке зелёной
Воротиться б от задач...
:P :P :P
Мой друг
Уж год таскается за мной
Повсюду марбургский философ.
Мой ум он топит в мгле ночной
Метафизических вопросов.
Когда над восковым челом
Волос каштановая грива
Волнуется под ветерком,
Взъерошивши ее, игриво
На робкий роковой вопрос
Ответствует философ этот,
Почесывая бледный нос,
Что истина, что правда… – метод.
Средь молодых, весенних чащ,
Омытый предвечерним светом,
Он, кутаясь в свой черный плащ,
Шагает темным силуэтом;
Тряхнет плащом, как нетопырь,
Взмахнувший черными крылами…
Новодевичий монастырь
Блистает ясными крестами —
Здесь мы встречаемся… Сидим
На лавочке, вперивши взоры
В полей зазеленевший дым,
Глядим на Воробьевы горы.
«Жизнь, – шепчет он, остановясь
Средь зеленеющих могилок, —
Метафизическая связь
Трансцендентальных предпосылок.
Рассеется она, как дым:
Она не жизнь, а тень суждений…»
И клонится лицом своим
В лиловые кусты сирени.
Пред взором неживым меня
Охватывает трепет жуткий, —
И бьются на венках, звеня,
Фарфоровые незабудки.
Как будто из зеленых трав
Покойники, восстав крестами,
Кресты, как руки, ввысь подъяв,
Моргают желтыми очами.
Андрей Белый
*
Я знаю, с места не сдвинуться
Под тяжестью Виевых век.
О, если бы вдруг откинуться
В какой-то семнадцатый век.
С душистою веткой березовой
Под Троицу в церкви стоять,
С боярынею Морозовой
Сладимый медок попивать.
А после на дровнях в сумерки
В навозном снегу тонуть...
Какой сумасшедший Суриков
Мой последний напишет путь?
Анна Ахматова
Агата Кристи Ак 13.08.2014 22:34 • Заявить о нарушении
Так к тому времени жизнь-то уже закончится!!! А я её до конца буду и буду понимать, познавать... возможно, и не пойму, зачем она мне была дана...
Геннадий Караваев 13.08.2014 22:59 Заявить о нарушении
Геннадий Караваев 13.08.2014 22:59 Заявить о нарушении
Но так у тебя хоть какая-то есть надежда. Ну, хоть полпроцента.
К тому же одно время такая у меня была идея, что неравнодушные какие-то, то ли из нашего состояния выбравшиеся, то ли, всё-таки, на ступень больше нашего достигшие, нам больше не помогают, потому что задрало их нарываться на ситуацию "сосед вступился за жену, которую избивает муж, семья помирилась, а соседа посадили". Поэтому чтоб на тебя обратили внимание, ты должен доказать свою добрую волю, барахтаясь, сначала, самостоятельно, пусть и практически безрезультатно.
Паломник
Ахмет-Оглы берет свою клюку
И покидает город многолюдный.
Вот он идет по рыхлому песку,
Его движенья медленны и трудны.
— Ахмет, Ахмет, тебе ли, старику,
Пускаться в путь неведомый и чудный?
Твое добро враги возьмут сполна,
Тебе изменит глупая жена. —
«Я этой ночью слышал зов Аллаха,
Аллах сказал мне: — Встань, Ахмет-Оглы,
Забудь про все, иди, не зная страха,
Иди, провозглашая мне хвалы;
Где рыжий вихрь вздымает горы праха,
Где носятся хохлатые орлы,
Где лошадь ржет над трупом бедуина,
Туда иди: там Мекка, там Медина» —
— Ахмет-Оглы, ты лжёшь! Один пророк
Внимал Аллаху, бледный, вдохновенный,
Послом от мира горя и тревог
Он улетал к обители нетленной,
Но он был юн, прекрасен и высок,
И конь его был конь благословенный,
А ты… мы не слыхали о после
Плешивом, на задерганном осле. —
Не слушает, упрям старик суровый,
Идет, кряхтит, и злость в его смешке,
На нем халат изодранный, а новый,
Лиловый, шитый золотом, в мешке;
Подмышкой посох кованый, дубовый,
Удобный даже старческой руке,
Чалма лежит как требуют шииты,
И десять лир в сандалии зашиты.
Вчера шакалы выли под горой,
И чья-то тень текла неуловимо,
Сегодня усмехались меж собой
Три оборванца, проходивших мимо.
Но ни шайтан, ни вор, ни зверь лесной
Смиренного не тронут пилигрима,
И в ночь его, должно быть от луны,
Слетают удивительные сны.
И каждый вечер кажется, что вскоре
Окончится терновник и волчцы,
Как в золотом Багдаде, как в Бассоре
Поднимутся узорные дворцы,
И Красное пылающее Море
Пред ним свои расстелет багрецы,
Волшебство синих и зеленых мелей…
И так идет неделя за неделей.
Он очень стар, Ахмет, а путь суров,
Пронзительны полночные туманы,
Он скоро упадет без сил и слов,
Закутавшись, дрожа, в халат свой рваный,
В одном из тех восточных городов,
Где вечерами шепчутся платаны,
Пока чернобородый муэдзин
Поет стихи про гурию долин.
Он упадет, но дух его бессонный
Аллах недаром дивно окрылил,
Его, как мальчик страстный и влюбленный,
В свои объятья примет Азраил
И поведет тропою, разрешенной
Для демонов, пророков и светил.
Все, что свершить возможно человеку,
Он совершил — и он увидит Мекку.
Николай Гумилёв
Потомки Каина.
Он не солгал нам, дух печально-строгий,
Принявший имя утренней звезды,
Когда сказал: "Не бойтесь вышней мзды,
Вкусите плод, и будете, как боги".
Для юношей открылись все дороги,
Для старцев - все запретные труды,
Для девушек - янтарные плоды
И белые, как снег, единороги.
Николай Гумилёв
*
Только боги и только дети
Восходили в такие выси,
Выше города было небо,
Выше неба была любовь -
Недоступная, неземная,
Уводящая в звёздный холод,
Леденила чужие души,
Согревала уснувший город...
Вот и всё, я тебя не вижу,
Этот омут такой бездонный,
Остаёшься под звёздным небом
Не любимый и не влюблённый,
Ухожу по ночной дороге
Из весеннего сумасбродства,
С каждой улицей нестерпимей
Ощущаю своё сиротство...
Зоя Ященко
С крыши город светился дальше,
С крыши города было больше,
Упирались в перила пальцы,
Чёрный воздух глотался горше,
Голос рвался на дне гортани,
Захотелось дневного света,
Вдоль по крыше ветра кидали
Два разорванных... силуэта... /Зоя Ященко/
http://www.naitimp3.com/song/belaya_gvardiya_kofeyni/
Зоя Ященко "Кофейни"
Агата Кристи Ак 14.08.2014 00:59 Заявить о нарушении
К тому же одно время такая у меня была идея, что неравнодушные какие-то, то ли из нашего состояния выбравшиеся, то ли, всё-таки, на ступень больше нашего достигшие, нам больше не помогают, потому что задрало их нарываться на ситуацию "сосед вступился за жену, которую избивает муж, семья помирилась, а соседа посадили". Поэтому чтоб на тебя обратили внимание, ты должен доказать свою добрую волю, барахтаясь, сначала, самостоятельно, пусть и практически безрезультатно.
Паломник
Ахмет-Оглы берет свою клюку
И покидает город многолюдный.
Вот он идет по рыхлому песку,
Его движенья медленны и трудны.
— Ахмет, Ахмет, тебе ли, старику,
Пускаться в путь неведомый и чудный?
Твое добро враги возьмут сполна,
Тебе изменит глупая жена. —
«Я этой ночью слышал зов Аллаха,
Аллах сказал мне: — Встань, Ахмет-Оглы,
Забудь про все, иди, не зная страха,
Иди, провозглашая мне хвалы;
Где рыжий вихрь вздымает горы праха,
Где носятся хохлатые орлы,
Где лошадь ржет над трупом бедуина,
Туда иди: там Мекка, там Медина» —
— Ахмет-Оглы, ты лжёшь! Один пророк
Внимал Аллаху, бледный, вдохновенный,
Послом от мира горя и тревог
Он улетал к обители нетленной,
Но он был юн, прекрасен и высок,
И конь его был конь благословенный,
А ты… мы не слыхали о после
Плешивом, на задерганном осле. —
Не слушает, упрям старик суровый,
Идет, кряхтит, и злость в его смешке,
На нем халат изодранный, а новый,
Лиловый, шитый золотом, в мешке;
Подмышкой посох кованый, дубовый,
Удобный даже старческой руке,
Чалма лежит как требуют шииты,
И десять лир в сандалии зашиты.
Вчера шакалы выли под горой,
И чья-то тень текла неуловимо,
Сегодня усмехались меж собой
Три оборванца, проходивших мимо.
Но ни шайтан, ни вор, ни зверь лесной
Смиренного не тронут пилигрима,
И в ночь его, должно быть от луны,
Слетают удивительные сны.
И каждый вечер кажется, что вскоре
Окончится терновник и волчцы,
Как в золотом Багдаде, как в Бассоре
Поднимутся узорные дворцы,
И Красное пылающее Море
Пред ним свои расстелет багрецы,
Волшебство синих и зеленых мелей…
И так идет неделя за неделей.
Он очень стар, Ахмет, а путь суров,
Пронзительны полночные туманы,
Он скоро упадет без сил и слов,
Закутавшись, дрожа, в халат свой рваный,
В одном из тех восточных городов,
Где вечерами шепчутся платаны,
Пока чернобородый муэдзин
Поет стихи про гурию долин.
Он упадет, но дух его бессонный
Аллах недаром дивно окрылил,
Его, как мальчик страстный и влюбленный,
В свои объятья примет Азраил
И поведет тропою, разрешенной
Для демонов, пророков и светил.
Все, что свершить возможно человеку,
Он совершил — и он увидит Мекку.
Николай Гумилёв
Потомки Каина.
Он не солгал нам, дух печально-строгий,
Принявший имя утренней звезды,
Когда сказал: "Не бойтесь вышней мзды,
Вкусите плод, и будете, как боги".
Для юношей открылись все дороги,
Для старцев - все запретные труды,
Для девушек - янтарные плоды
И белые, как снег, единороги.
Николай Гумилёв
*
Только боги и только дети
Восходили в такие выси,
Выше города было небо,
Выше неба была любовь -
Недоступная, неземная,
Уводящая в звёздный холод,
Леденила чужие души,
Согревала уснувший город...
Вот и всё, я тебя не вижу,
Этот омут такой бездонный,
Остаёшься под звёздным небом
Не любимый и не влюблённый,
Ухожу по ночной дороге
Из весеннего сумасбродства,
С каждой улицей нестерпимей
Ощущаю своё сиротство...
Зоя Ященко
С крыши город светился дальше,
С крыши города было больше,
Упирались в перила пальцы,
Чёрный воздух глотался горше,
Голос рвался на дне гортани,
Захотелось дневного света,
Вдоль по крыше ветра кидали
Два разорванных... силуэта... /Зоя Ященко/
http://www.naitimp3.com/song/belaya_gvardiya_kofeyni/
Зоя Ященко "Кофейни"
Агата Кристи Ак 14.08.2014 00:59 Заявить о нарушении