Рассказ о чуде в деревне Рожковка

Я хочу, может где-то неловко,
Может быть не найду нужных слов,
Рассказать про деревню Рожковка
Из глубин беловежских лесов.

Ранним утром, в конце сентября,
Того давнего сорок второго,
Не успела заняться заря-
Тишина разорвалась от рева

Не одной, а десятков машин.
Бабий плач да немецкая брань.
За деревню погнали мужчин
В ту забытую многими рань.

Обыскав каждый дом, каждый двор,
А несчастным- в шеренгах стоять,
Офицер огласил приговор:
"Всю деревню приказ расстрелять!"

Тех детишек, которым до года,
Из деревни везли на подводах.
Шли ни мертвые, шли ни живые
Обреченные к яме- могиле.

О чем мысли: о жизни ли? Кто ты?
Да и помнишь, вообще, как зовут?
Когда в лица, в упор- пулеметы,
Когда времени- горстка минут.

Тихий ад вперемешку с молитвой,
Стихли стоны и плач, только вот:
Вдруг с небесной осенней палитры
Приземлился на луг самолет.

Офицер в белом лётном костюме
Исполнение приказа сурово
Попросил, пребывая в раздумье,
Отложить до 12-ти ровно.

Что несчастным, к расстрелу готовым,
Делать, кроме как Бога молить.
А майор тот обмолвился словом:
" Прилечу- значит будете жить".

Он успел- отменили расстрел.
Ох, жестока судьба- плутовка.
Только вот почему офицер
Посадил самолет в Рожковке?

На Берлин; время нет- расстояние.
Как увидел он вдруг в облаках
Не мираж, в голубых одеяниях
Божью Матерь с младенцем в руках.

Повинуясь святому знамению,
От услышанных слов впечатленный,
Офицер, исполняя веление,
Приземлился и спас обреченных.

В дар икону принес Богородицы,
Какой видел её в небесах.
В деревенской церквушке и водится
С той поры перед нею в мольбах.

Шли тяжелые, страшные годы,
Гасли жизни и судьбы во мгле.
Смерть водила свои хороводы-
Шла война на отцовской земле.

А война, как известно, безлика,
За войной- миллионы имен.
Она- в силе предсмертного крика,
В пальцах, сжавших последний патрон.

Я же просто хотел, пусть неловко,
Может быть не найдя нужных слов,
Рассказать про деревню Рожковка
Из глубин беловежских лесов.