Ариадна вяжет носки

Ариадна вяжет носки,
Пенелопа заснула над нитками.
Им бы водочки выпить с тоски…
Или что там у греков с напитками?

Но пока неподвижен челнок,
Спицы замерли в пальчиках девичьих.
Только мысли змеятся в клубок,
Не спеша так, по-женски, по мелочи.

- Заблудился в пути Одиссей.
Говорила: купи навигаторы.
И откуда теперь ждать вестей,
Из Афин или из Улан-Батора?

- Надо петли не пропустить…
Сколько раз называл королевою.
Путеводную выбрал нить,
А свернул-то на сторону левую.

- Что с Итакой тебе не так,
Раз война показалась сладкою?
И палаты царей, дурак,
Заменил ты походной палаткою.

- Дионисом меня попрекать…
Я была не одна, а с менадами.
И зачем вспоминать про кровать,
Мой Тесей? Ведь другого не надо мне.

- Где же носит тебя, муженек?
За какими погнался наградами?
Или двадцать лет – нынче не срок,
Одиссей? Но другого не надо мне.

Расстилается полотно,
Наговоры текут над кроснами.
Две судьбы в естество одно
Заплетаются с пряными веснами.

И разлука ослабит тиски,
Хоть веков пробежит немало.
Пенелопа ткет покрывало,
Ариадна вяжет носки.

Насколько мне известно, в древнегреческих мифах Ариадна и Пенелопа нигде не сталкиваются. Но обе имеют дело с нитками: одна ткет и распускает покрывало, другая дарит герою моток нитей, то есть общие интересы налицо. Пенелопа в общей сложности ждет мужа двадцать лет, Ариадна, спасшая Тесея, в конце концов, достается Дионису то ли из-за коварства возлюбленного, то ли по взаимному согласию. Менады, кстати, спутницы бога виноделия. Улан-Батор с навигатором во времена Одиссея были едва ли. Однако царь Итаки путешествовал долго, за это время могли и построить, и изобрести. Ну и последнее… Кросна – ткацкий станок.