Смертельный кульбит на стройке рассказ

СМЕРТЕЛЬНЫЙ КУЛЬБИТ НА СТРОЙКЕ

   Расскажу о случае, происшедшем вроде по небольшой халатности, но чуть не приведшей к большой трагедии, проще говоря, я тогда едва не лишился жизни…
   Наша бригада специализировалась по установке различных механизмов, обслуживая строительство санаториев, жилых домов и других объектов. Смежные организации уже возвели коробку пятиэтажного дома и крышу, полным ходом шли отделочные работы внутри и снаружи здания.
   Для оштукатуривания наружных поверхностей стен существовало приспособление, которое строители называли люлькой.
   Ох уж эти технические дела, трудно они входят в расслабленную голову  не специалисту. Но никуда от этого не деться, иначе сложно объяснить дальнейшие события. Я постараюсь как можно меньше применять этих подробностей.
   Во время отделочных работ надо было переставить люльку на новое место. Верхними элементами этой конструкции являются две четырёхметровые металлические балки-консоли, устанавливаемые на крыше дома для поддерживания люльки на весу в процессе оштукатуривания стен. На конце консолей в проушины с помощью металлических пальцев крепятся по два троса, по которым совершаются подъёмы и опускания люльки. На другом конце консолей крепятся противовесы – некое количество груза, чтобы консоли не опрокинулись вниз и не упала люлька.
   И ещё немного технических деталей. Когда нужно передвинуть люльку, её опускают на грунт, ослабляют троса, на крыше снимают груза поочерёдно с каждой консоли и отсоединяют троса. Затем перемещают консоли на длину люльки, и снова подсоединяют троса и устанавливают груза. 
   Мы с напарником на крыше пятого этажа уже поснимали противовесы, он стал переносить их на другое место, а я, просунув руки за металлическое ограждение, установленное по периметру крыши для безопасности, стал выбивать пальцы, крепящие концы тросов.   
   Только я успел выбить один палец, вдруг с силой что-то дёрнуло за трос, который я держал рукой в рукавице. Она зацепилась за него, если бы рукавицы не было, трос вырвался бы и упал вниз.   
   Меня потащило, ударив об ограждение, затем перебросило на другую его сторону. Перелетев, я инстинктивно схватился за  ограждение, ноги свисли с крыши, а туловище осталось на краю.
   Практически одновременно раздался резкий удар слева. Краем глаза я отметил, что вторая консоль со всей силой ударилась в подбрюшие рядом стоящего другого подъёмника, называемого «Пионером» и, задрожав, застыла. Этот подъёмник служил для поднятия грузов без людей. Его полутораметровые опорные «ноги» в этот раз к счастью случайно установлены были так, что оказались над левой консолью. Видимо, это было сделано по просьбе строителей для удобства поднятия грузов рядом с люлькой. Конструкция «Пионера» также нагружалась противовесами, как правило, бетонными плитами. В данном случае, вторая консоль люльки упёрлась в «Пионер» и это спасло меня.
   Эти детали я просчитал гораздо позже, в тот момент мне, естественно, было не до этого.
   Что же произошло ; непредвиденный случай, который как раз должен был быть предвиден. Для этого стояли по углам здания люди, чтобы никто посторонний  не зашёл в люльку и не нажал кнопку, пока происходит перестановка корзины. В этот день на дозорной позиции находились наши непосредственные начальники: пожилой бригадир Степаныч и Пётр Петрович ; механик лет сорока пяти, руководитель участка малой механизации.
   От начала перестановки люльки всё шло, как говорят космонавты, штатно, пока механик с бригадиром не вздумали  заговорить, чтобы решить какой-то производственный вопрос. Кричать издали было неудобно, они непроизвольно стали сближаться, тем самым ослабив контроль над безопасностью работ.
   У строителей в это время был обед, но тут из-за угла вышла женщина-штукатур, возвращавшаяся из магазина. Она заскочила в люльку, потому что не хотела подниматься по ступенькам лестничной клетки и нажала на кнопку «вверх». Так работницы делали и раньше, просто она, видимо не знала или забыла о перестановке люльки.
      Надо добавить, что корзина могла двигаться лишь, когда человек держал на кнопке палец, не так, как в лифте, иначе ещё большей беды бы не миновать…
Услышав наверху сильный удар, от которого загудели и натянулись тросы, женщина испугалась, выскочила из корзины и скрылась в подъезде строящегося дома.
   И вот ; я вишу на краю крыши. Вишу и не  пытаюсь выбраться, потому что шаткая конструкция ограждения может оборваться, к тому же за другую руку тянет трос, я не могу от него освободиться.
    Бригадир и механик, услышав шум, кинулись к люльке. Стали мне кричать, чтобы держался. Всё это произошло очень быстро, мой напарник был ко мне спиной, обернувшись, кинулся на помощь. Я же, чувствуя, что долго не продержусь, прохрипел: «Женя, возьми конец троса, иначе он упадёт вниз».
; Брось его, брось – просил он.
; Я не могу!
Женя лёг на живот, дотянулся до меня, схватив за руку одной рукой, второй дёрнул трос на себя и он освободился, внизу никого не было, он бросил трос и стал осторожно тянуть меня подальше от опасной зоны.
   Осознал я себя только когда обессиленный упал на «материк» крыши. Сразу мелькнула мысль облегчения: «Как мне повезло!»
   Мне повезло не только в том, что я удержался на краю пропасти, но и с напарником, без него сам бы я не выбрался на крышу.
   Повезло не только мне, но и женщине внизу: упади на неё четырёхметровая железная консоль, а то и обе, и ей не сдобровать.  Даже конец троса, выскочи он сразу, мог убить женщину, не говоря о том, что и я без малого не свалился с крыши на её голову.
   Слишком много этих «если»: ещё одно ; не будь заграждения, или окажись оно ненадёжным, у меня не было бы ни одного шанса. Этот металлический пояс безопасности устанавливается временно, по окончании строительства дома он снимается и делается капитальный парапет. 
   Выбравшись из опасной зоны, я лежал на прогретом рубероиде крыши, и чем больше я осознавал степень опасности случившегося, тем больше становилось не по себе. Никогда раньше я не боялся высоты, а после произошедшего, подумалось, что не смогу теперь подходить к краю обрыва. Я представил высоту пятиэтажного здания, если посчитать этажи с перекрытиями, плюс крыша, это больше пятнадцати метров, а внизу меня ждало далеко не мягкое приземление, ; по спине побежали мурашки…
   Женька спросил:
; Ну как ты? 
Я смотрел в небо на проплывающие облака, говорить не хотелось. Но подумал, что товарищ спас мне жизнь и беспокоится, я попытался ответить, , из горла вырвалось  хриплое признание:
; Женя, если бы не ты, я даже не представляю… нет, я, кажется, представляю, ведь я был на грани… Я бы оказался за гранью, если бы не ты!
; Да ладно тебе, любой бы на моём месте сделал то же самое. Это «Пионеру» спасибо скажи, он, как настоящий пионер, оказался всегда готов, в данном случае не дрогнул, как не дрогнули в своё время советские герои-пионеры. Мне почему-то припомнился по школьной программе Лёня Голиков, кто там ещё ; Валя Котик... Так  и наш железный солдат-«Пионер»  вступил в схватку со смертью за твою жизнь… Знаешь, я только начинаю осознавать происшедшее и потому, наверно, меня на высокий слог потянуло.
   Женька засмеялся над своей шуткой. Я поддержал:
; Да тут кого угодно и на что угодно потянет после пережитого.
   В эту минуту на крышу из слухового окна выскочил запыхавшийся механик. Лицо его было бледным, он с трудом произнёс:
; Ну что тут у вас? Все живы-здоровы?
   Я почувствовал его озабоченность, понятно, чем обошлось бы ему  это происшествие, завершись оно не столь благополучно. Хотя даже сравнительно благополучный исход ещё не гарантирует, что механик и  бригадир легко отделаются.
    Я попытался произнести как можно бодрее:
; Да всё нормально, Петрович, живы и здоровы, сейчас немного оклемаюсь, и мы закончим установку люльки.
; Да пропади она пропадом! Гриша, тебе надо отдохнуть, поехали на базу, а оттуда Лёша, наш шофёр, отвезёт тебя домой.
; Пётр Петрович, обед кончается, женщинам нужно работать. Я уже в порядке, сейчас мы с Женькой завершим работу и поедем, не переживайте.
   Тут вклинился Женька:
; Гриш, ты точно в порядке?
   Я подтвердил:
; Да всё вроде о,кей, руки ноги целы, голова – тоже. Пётр Петрович, мне вот только одно не понятно, как эта баба смогла зайти и нажать кнопку подъёма?
;  Чёрт её знает, откуда её вынесло, ведь мы вроде смотрели. Это я виноват...
   Я был молод, хотя понимал, будь фортуна сегодня решительней, полетели бы головы, и не только в прямом, но и в переносном смысле. Механик тем более всё понимал, а теперь ему нужно срочно выруливать ситуацию, потому что огласка случившегося грозила механику лично и не только ему ; нашей организации крупными неприятностями, поэтому он сказал:
; Слава богу, что всё закончилось благополучно.  Вы точно сможете демонтировать люльку? Мы ещё будем разбираться по этому поводу. А пока, чтобы было меньше разговоров и нас меньше таскали потом, давайте аккуратно всё установите. Да ; и меньше трепитесь потом, хорошо? А я в долгу не останусь…
   Что он имел в виду, я сначала не понял, но механик оказался человеком слова, и это реализовалось во время получки в денежную премию. Мы вместе с бригадой «обмыли» моё чудесное спасение, помянули добрым словом и стойкого товарища «Пионера».
   Но это было позже, а сначала мы поправили ограждение, установили злополучную люльку.
   Потом мы с механиком нашли женщину, виновницу случившегося, попросив отойти в сторонку, он стал разбираться и отчитывать её.
   Она оправдывалась, извинялась. Смягчившись, он сказал, чтобы помалкивала о происшедшем, это, мол, в её интересах, иначе пойдёт под суд за то, что чуть не угробила человека. Штукатурщица расплакалась, сказала, что сама перепугалась и обещала молчать. Я стоял рядом и в горячке ещё злился на неё. Но потом, видя, что ей тоже не сладко, у меня в душе стало отпускать, и подумалось,  что нам надо радоваться, ведь мы остались живы. Я заступился за женщину:
; Ладно, Петрович, что она дурочка? С кем не бывает? Упади консоль сверху и ей была бы крышка.
   До неё тоже дошло, чем всё закончилось бы ; двое могли сегодня лишиться жизни. Она заплакала и непроизвольно шагнула ко мне. Я приобнял её за плечи, сказав: «Мы теперь  вроде как с тобой родня, а даже не знакомы. Меня Гришей зовут».
Она заревела в голос, сквозь рыдания я услышал:
; Катя я, извини-и!
; Да ладно, Кать, проехали. Всё нормально, не переживай. Я сам ещё не очухался толком, крёстная… 
   Петровича, видимо, вполне устроил итог нашей беседы, однако он всё равно погрозил Катерине пальцем, смотри, мол, и мы разошлись с миром.
09. 08. 2014