Петербургские строфы. Вместо письма

I.
Дважды открывший клетку
птице, летящей прочь,
дважды рождённый к лету,
дважды погибший в ночь, –
дважды крестившей воду,
вызнавшей из глубин
чувств моих – несвободу, –
ибо, пока любим,
слову «свобода» внемлю,
только слетая с губ
твоих, поцелован в землю,
в вечность, куда бегу,
не открывая правды,
чтобы смутить лжеца.
...утро. Рассвет. С веранды
дочка зовёт отца.

II.
Августовская проза
снегом занесена:
всё, что сильнее проса –
холод могил зерна.
Чтобы не дать побега,
не разродиться в плод,
вычерти план побега!
Похорони оплот
рук моих, беспокойных
в трещинах-венах льдин!
Вместо тугих оконных
решёток – всего один
взгляд на прощанье! выкрик!
стон! с хрипотцою всхлип!
...утром до сажи выгорит
снятый в потёмках клип.

III.
Правда не в том, что пальцы,
приподнимая край
юбки, с упорством палицы
рвутся в известный рай.
Правда не в том, что руки,
жаждущие тепла,
суть инструмент ворюги
битого в кровь стекла
под ноготками. Правда
не в перспективе плеч,
запахе винограда
мест, куда мягко лечь:
мест, о которых позже
вздрогнешь среди зимы.
...утром – тела без кожи,
просто сплошное «мы».

IV.
Солнце сожгло ресницы,
высушило стихи.
Всё, что тебе приснится –
овцы и пастухи.
Постриг в монашьи будни;
женщины… так сильны
(как замечает Бунин),
когда вооружены
слабостью. И на этом
ты воздвигаешь храм:
слава глупцам-поэтам,
жертвам и мастерам
слова! Такой свободы
просит твоя душа?
...утром, сомкнувшись, своды
рук не дают дышать.

V.
Ты не одна: на пару с
кем-то, всегда в тени,
ты расправляешь парус
сморщенной простыни.
Ветер полощет рыбу,
не потроша реки;
молча несёт к обрыву
судно, и моряки –
не чета капитану –
прыгают за корму,
с привкусом соли тайну
не открыв никому.
Вместо распятья – образ
блуда на две сосны.
...утром – сжигаешь хворост.
Память. Деревья. Сны.

VI.
Так освети улыбкой
сотни дремучих чащ!
Время ползёт улиткой
между хрустальных чаш
глаз твоих, и – обратно,
не оставляя след.
Нежно и необъятно,
пальцами на весле,
влагой от губ на твёрдом –
мясо к кости – плече,
вновь подпуская к бёдрам,
криком зайдясь в ключе
нервной, тревожной скрипки, –
выдохнешь буйство нот.
...утром – пиши открытки,
не размыкая ног.

VII.
Но говорить о вечном,
пробовать на зубок
время, в его конечном
счёте, могут лишь Бог
и поэт, как синоним Бога,
выхлестав языком
гордость! Вся жизнь – дорога
к звёздам, а мне знаком
путь бестелесной тени:
следствие пустоты.
Ты расстаёшься с теми,
кто с пустотой на «ты»,
я – разбиваю стёкла.
Треснул рубеж зеркал.

В небе, мертво и мокро,
гаснущий луч сверкал.

Август 2014