Мы снова вернулись к корыту

Вместо письма                Алене Влади

Мы снова вернулись к корыту,
запоздалой весне инвалиду.
За стеклом словно в танке глухо,
но когда просыпается муха,
ожидавшая Солнце в раме
(проснется весной, не ранее)...

За площадью виден финиш,
а за финишем лед. Не сдвинешь
брови и не увидишь то, что
стриптизершей разделась почва
и над ней, усмехается гопник,
запуская, под юбку когти.

Уравненье не верно, но точно -
затянулась отправка почты.
Простите за все неудобства.
Предлагаю стоя, без тоста,
чтоб Зима не казалась жадной.
Я болею солнечной жаждой.

Словно кот я боюсь кастрации.
(К словам не даю иллюстрации).
Гостям не нужны предлоги,
если открыть двери. Пороги
не предел высоты. Но Ода
не скрывает собой природу.

По-кошачьи остаться без ласки
боюсь! И предаюсь опаске,
что останусь один в квартире -
в этом томненьком, тёмненьком мире.
В надежде, что Некта случайно,
по-соседски зайдет на чайную...
И знакомство останется тесным,
малословным и резкотелесным.

Если зайдет за солью,
то все всё повторится. Застолье
продлится не долго. ЖестУно
приводит к цели. Шестую
струну опускаю ниже,
на страницы растрепанных книжек
опускается с легкостью платье,
ведь за всё настает распятье.

Мысленно я уже в лете.
Оставляю сомненья, что дети
зимой наигравшись в доволь,
захотят повторить всё снова.
Но Весна не считается, если
Зима не покончит в кресле.

Просто — выстрел и эхо,
но ей это видно не к спеху.
Она против убийств и крови.
(Хоккеист сменит шайбу на гровер).
А Весна — проститутка — в ожиданьи момента
в юбке, шириной с финишную ленту.

* жестуно — язык жестов.
           10 марта-1 апреля 2013