Песнь старика, собирающего бамбук

По мотивам поэзии Древней Японии VIII века.

Ах, когда на свет родился, был младенец нежный я,
Согревала мать родная в холод на груди меня.
Подвязав к спине, с любовью бережно несла меня.
А когда я начал ползать, мать, вскормившая меня,
Безрукавку на подкладке ласково надела на меня.

А когда я стал подростком и спускались у меня
Волосы уже до шеи, стали наряжать меня –
Сразу в платье с рукавами, сразу в пёстрые шелка.
А когда таким был юным и прекрасным, как и вы,
Чёрных раковин чернее были волосы мои.

Я расчёсывал их гребнем и спускались у меня
До плечей густые пряди – то я вверх их поднимал,
То, как юноши в те годы,  по плечам их распускал.
И лиловое, в узорах, платье дивное носил –
Ах, с отливом тёмно–красным, мной любимым, я носил.
Платье, крашенное хаги – теми хаги на полях,
Что растут там, в Суминоэ, на Тоодзатону полях.

Надевал тогда, бывало, шнур корейский из парчи,
Много дивных, ярких платьев со шнурами я носил.
На одно такое платье – я другое надевал –
Так носил в былое время и в одеждах тех сиял.

Платья разные из ткани, что простые девы ткали,
Смачивая долго пряжу в чанах, где лежала конопля,
Платья шёлка дорогого – те, что способом особым
Из домов богатых девы ткали только для меня.
И носил ещё я платья из ручного полотна,
Что на солнышке белили девы только для меня.
И двухцветные, в узорах, надевал в те дни носки,
Подарила мне их дева из семейства Инаки.

Та, что ото всех скрывалась – долго взаперти жила,
А когда её сосватал, в дом хозяйкою вошла.
Обувь чёрную носил я – ту, что, пряча от дождя,
Знаменитый шил сапожник, тогда в Асука живя.
Надевал я синий пояс, что в подарок мне дала
Дева, что меня не знала – про меня она слыхала;
И, когда в саду гулял я – там меня и повстречала.

И парчи корейской пояс надевал, бывало, я
И носил на бёдрах тонких – тонкий был я, как оса,
Что над кровлею летает у дворца владыки дна.
Расставлял я в ряд, бывало, дорогие зеркала –
И собою любовался. Вот как жизнь моя текла.

А весна придёт, бывало –
Я гуляю по полям,
Оттого ли, что красивым всем тогда казался я,
Но ко мне летели птицы, песни пели для меня.
А осеннею порою в горы уходил гулять,
Оттого ль, что с виду милым всем казался я пока –
Приплывали и стелились предо мною облака.

А когда я возвращался – шёл я горною тропой,
Мне навстречу выходили дамы знатные порой –
Из дворца, где для народа день работ всем объявляют –
И мужчины, те что в страже часто у дворца бывают,
У которых за спиною стрелы и колчан сияют.

Любовались люди мною и, оглядываясь, шли,
И друг другу говорили, громко восхищаясь мной:
“Из какого это дома дивный юноша такой?”
Вот каким я был красивым, как я нравился тогда!
Вот каким я был когда-то, в те далекие года...

Нынче ж старцем безобразным перед вами я стою,
И сегодня вы насмешкой помощь встретили мою.
Говорите меж собою, что не знаете – кто я.
Я – что славой избалован  был в былые времена.
Старцем безобразным стал – перед вами я предстал.

Но, узнайте: жил на свете мудрый человек один,
Пусть хранят об этом память люди будущих годин.
Ту повозку, на которой старика в лес провожали,
Он привёз назад, чтоб знали:
Будет очередь твоя. Узнали?

Предание о старике Такэтори – первая запись народного варианта сюжета. В древности жил один старик. Его прозвали старик Такэтори – “Старик, собирающий бамбук”.
Однажды в последний месяц весны он взобрался на холм и, когда взглянул вдаль, то вдруг увидел девять юных девушек, варивших на костре еду. Они были красоты необыкновенной – облик их напоминал прекрасные цветы и он не встречал им равных. Девушки, смеясь, окликнули его и сказали: “Дедушка, иди к нам, раздуй огонь под котлом”. И вот старичок, приговаривая: “Ладно, ладно”, – потихоньку добрался до них и сел у костра. Немного спустя девушки, еле сдерживая улыбки, наперебой стали спрашивать друг друга: “Кто позвал этого старичка?” И тогда старик Такэтори, смутившись, стал просить у них прощения: “Уж очень неожиданно встретился я с прекрасными феями, растерялся и осмелился дерзнуть. Теперь вижу свою вину и хочу попытаться искупить её песней”.
“…Ту повозку, на которой старика в лес провожали…” – речь идет о китайском предании, в котором рассказывается о том, как однажды сын, видя, как отец отвозит на повозке дедушку далеко в лес и оставляет его там, желая от него избавиться, взял повозку и повез её домой. Когда отец спросил, для чего ему она нужна, он ответил отцу: “Для того чтобы потом, когда придёт твоя очередь – ты станешь старым дедушкой, отвезти на ней в лес тебя”. Отец понял свою вину и привёз деда обратно домой. Образ старика Такэтори появляется затем в известном произведении IX века “Повесть о старике Такэтори” (Такэтори-моногатари).  Отмечают конфуцианское влияние в подаче сюжета песни, где в конце проповедуется уважение к старости, к родителям. В начале песни описываются старинные обычаи: как в зависимости от возраста одевали детей, носили волосы и т. п.
 “Платье, крашенное хаги…” – хаги, одна из излюбленных семи осенних трав (семи осенних цветов) – являлась одним из лучших красителей в старину.
 “Шнур корейский из парчи…” – принадлежность богатой, нарядной одежды.
“На одно такое платье я другое надевал…” – в старину в богатых домах надевали одно на другое до 12 шелковых платьев. По количеству каёмок у ворота можно было судить о количестве надетых платьев.
“Двухцветные, в узорах… носки…” – имеются в виду носки из заморских стран.
“…Жил на свете мудрый человек один…” – речь идет о китайском предании, в котором рассказывается о том, как однажды сын, видя, как отец отвозит на повозке дедушку далеко в лес и оставляет его там, желая от него избавиться, взял повозку и повез её домой. Когда отец спросил, для чего ему она нужна, он ответил отцу: “Для того чтобы потом, когда придёт твоя очередь – ты станешь старым дедушкой, отвезти на ней в лес тебя”. Отец понял свою вину и привёз деда обратно домой.