Лишь немёртвым дано

И без ночи ужасной, и без этого дня –
мне всегда было ясно: ты сильнее меня.
На могилах – сугробы. Скоро двинемся прочь…
Мы стояли у гроба и смотрели на дочь.

Золотые кудряшки, сжатый намертво рот.
Нашей дочке Наташе шёл всего пятый год!..
В центре чёрного круга – та, кого не сберёг.
Ты ревела белугой, – я заплакать не мог.
Просто стал много строже, чем когда-то давно.
Мёртвый плакать не может – лишь немёртвым дано…


…У тебя всё отлично. Я не смог – ты смогла:
красота в жизни личной. И, похоже, в делах.
Одеваешься стильно. И свежа, весела…
Кто с рождения сильный, кто и в старости слаб…

Спору нет – ты прекрасна. И дочурка твоя.
Мне всегда было ясно: ты – сильнее, чем я.
Не придумал я средство – стать таким же, как ты…
Знаешь, я – по соседству, у окошка – цветы.
Все – для маленькой дочи. И брожу, как во сне, –
в той пронзительной ночи, в том пронзительном дне.

Ветры прошлого дуют. Задыхаюсь, тону…
Как-нибудь подойду я и ладонь протяну.
Не за тем, чтоб коснуться и сказать: «Помнишь, Маш?..»
Поспешишь отвернуться?.. Или денег мне дашь?..

Стыдно мне уж не будет: я тебе не знаком.
Я – как мёртвые люди, с характерным лицом.
Не расправятся плечи… Побреду за винцом.
Это нужно для встречи нашей дочки с отцом.

Соль и булку – на сдачу. И – до «хаты», скорей!..
Тёмный, мрачный подвальчик вскоре станет светлей.
Станет милым он даже!.. Сколько чуда в вине!..
Верю, жду, – и Наташа вновь приходит ко мне.

Вот ведь штука чудная! Внешне я – уж не тот.
Ты меня не узнаешь, наша дочь – узнаёт!..
Сядет рядом, на крошки, прикоснётся к руке.
И погладит ладошкой по заросшей щеке.

Неуютный диванчик: пара досок, тряпьё.
Я лежу, тихо плачу и смотрю на Неё.
И приятно – до дрожи! И легко. И чуднО:
мёртвый плакать не может – лишь немёртвым дано.
www.litres.ru/lev-nikolaevich-leontev/v-kletke-so-zverem/