Моя поэма

Я верю, сударь, любите меня
Но я устала верить в сказки.
Звоните мне день ото дня.
Но разрешите мне чуть обесцветить краски.

Позвольте рассказать вам о себе:
Я молода, прекрасна, Бог плеснул таланта.
Отнють не холодна, но я не Клеопатра.
С густыми прядями на голове.

Я, как и все была зачата
В прекрасную июньску ночь.
И пуповиною была объята,
Пока не резанули её прочь.
Потом жила и развивалась,
Кормила на убой меня родня.
Вплоть до тринадцати годов ласкалась,
А после в своеволие ушла.

Не принимая ни законов, ни запретов,
Гуляла, где хотела, как могла.
Не слушая ничьих советов,
На Божий суд была я принята.
Там, мы гоняли бренди, виски.
Читали Мопассана по утрам.
Мы уходили по-английски.
И жили мы то там, то сям.

Потом туризмом увлеклась,
За подворотни забралась –
На красном море шарм кораллов
Впитала я без дальних планов.

Прекрасные года мотанья,
Да плотского перемешанья.
И было так чуть больше трёх,
Почти дошло до четырёх.

Вписалась я в бандитский круг –
Невольный зритель пыток сук.
Смотреть, как бьют и режут свеже тело,
Тем более что не всегда за дело
Не самое приятное занятье,
Хотя бывает и другое восприятье –
Зверья на свете множество велико.
И временами мафия излишне дика.

Мирясь с судьбою день и ночь,
Отбрасывала мысль печали прочь.
Сплошные рауты, приёмы,
Шатание в вечерних платьях по балам
И забытьё ликероводочной истомы.
Неплохо помогало забывать про грязный хлам.

Однажды, в горы повезли.
На небоскрёбные холмы.
И захотелось там влюбиться,
Чтоб радостью ещё раз насладиться.
И если б я была другой,
Забыла б раз и навсегда.
Но по приезду в дом родной,
Страдала нежная душа.
И целый год, наперебой,
Мои друзья дружной гурьбой
С советами и с сожаленьем
Откармливали меня вареньем.
С тех пор, в любое время года,
Стояла мерзкая погода.

Но время шло, и я менялась,
В овациях довольно накупалась.
Лишь грусть моя, что своего,
Я не имела ничего.
Всё надоело и в подполье
Исчезла разом. И довольно!

Потом уж я на торжестве,
Сидела в тихом уголке.
Смотря на огоньки в камине,
Лепила статуэтки белой глиной.
На потолке красивы лампы,
А за столами тьма талантов.
Бокалы к верху поднимают,
Рты от речей не замыкают.
Салаты повара таскают,
Присесть уже и не мечтают.

Напротив юноша присел,
В глаза мои он посмотрел.
И поняла, что я попала,
Теперь и здесь сидеть достало.
Неделя рая и прогулок,
На самом деле, кроме шуток.
Очки так красили его.
Я рядом с ним… мне хорошо.
Осенний листопад и бабье лето,
Деревьев маскарад и солнце светом
Нас награждало каждый день.
Под утро спать нам было лень.

Ведь после ужина мы шли к хохлам.
Они так рады были нам,
Что наливали по штрафной
И, Боже мой! они со мной!
Шестнадцать мужиков и я.
Могла ль я спать? Иль я в раю была?..
 Ночное небо за окном
И как не странно ни о чём
И думать не хотелось мне
Пускай уж всё горит в огне.

Как в боулинге выбивают страйки,
Хохлы травили свои байки.
К тому ж коктейль ликёра с водкой,
Служил ещё одной заводкой,
Чтоб наслаждаться каждою минутой.
Электропровода свои замкнуты.
Молниеносные желанья –
Кружились в воздухе признанья.
И про улыбки белоснежные в дыму,
Я как-нибудь ещё упомяну.

В своих раздумьях пребывала ежечасно.
Над поведением своим уже не властна.
Мне было хорошо, чего же боле?
Чего ещё желать, когда на воле?

Спустя полгода, встретившись в Царьграде,
Пройдя по всем аллеям, да наездившись в метро,
Я всё увидела в его лишь взгляде.
И поняла – нам вместе быть не суждено.

Друзья меня спасли,
Заставив улыбаться.
Заставив дальше жить –
Не в чём не сомневаться.
И я вернулась. Видимо домой.
Поверив навсегда,
Что это дом родной.
Здесь родственники, друзья, коллеги.
Глазам своим уже не веря
Смотрели на меня,
А я менялась.
Сама себе порою удивлялась.

А дальше… Не судите меня строго.
К хохлам уеду, может…
Да и будьте все здоровы.