рукопись Кентайра для обсуждения, 2

…лодка моя покачнулась, когда я вытащил из воды на лунный свет тяжелую раковину, и я замахал руками, восстанавливая равновесие, потому и не выстрелил. Или я не выстрели в Кентайра, может быть, потому, что в последний момент заметил под хищно протянутой ко мне рукой любопытный желтый кошачий глаз. Или я не успел испугаться. А Кентайр не убил меня потому, что как раз в это же время андроид с Андромеды попался в ловушку смерти и был принят в прайм. То есть он-то, инопланетянин, испугался и всё-таки выстрелил. И обратная сила несущейся смерти открыла кольцо прайма. И он стал частью Путаницы Кентайра, как я бы теперь, по прошествии всей цепочки происшествий, будучи опять в трезвом уме и добром здравии, назвал бы это плавание своё в странный мир древних раковин.
Итак он, неизвестный парень с Андромеды, стал мертвым осадком перламутра на сворке жадной раковины, а я вот просто влип в это всё заживо. Стал частью двух и более миров.  Непонятно? Мне тоже не всё понятно из пояснений мирно ползающей передо мной раковины, похожей скорее на паучью лилию, чем на трилобита, возрастом миллионов 50 лет, не менее, если верить всему, что он плетёт, японский Едукарь, В частности, мне непонятно, почему мир вокруг меня стал вязким, полупрозрачным, в каких-то пузырях. То есть – может быть, меня всё-таки проглотила эта костяная паучья лилия?  Красивая, похожая на костяные пальцы, на человеческое что-то, умирающая в полосе прибоя ракушка из Желтого моря, которую я поднял неосторожно. Как же он похож на лилию Ликорис!
Вообще-то, японцы едят луковицы этого красивого цветка, каковым является земной аналог моего земноводного хозяина. А сам я научился у одного рыбака готовить ликёр из Lycoris radiata. И час назад пил это своё питьё. Это растение содержит в луковицах яд ликорин, который, легко можно извлечь путем многочисленных промываний водой. Поэтому японцы издавна всегда использовали луковицы в пищу. Однако отравления в поселке тоже случались. Может быть и я в некоем кайфе просто?
Я прекрасно понимаю всю и с удовольствием воспринимаю всю эту странную смесь обычности с нереальностью, для чего, собственно говоря, и ехал в такую даль, на остров Рейнеке в Японском море. Или его здесь зовут Рёкитцу – так он сказал? Просьба не путать с островом Богородицы Рекитцы, это в Греции. А мы с Кентайром гуляем в Японском море. По красному полотну в зарослях прекрасной лилии Ликорис.

Что интересно - у греков ведь тоже есть созвучное имя – «Ликург, не так ли?» - это спросил Кентайр. Голос его находится теперь внутри меня, более с правой стороны, чем по центру колокола, кроме того он звучит не громче или тише, а как будто ближе, или дальше. Очень красивый эффект инфернальной реверберации. И красиво созвучит песенке в моих наушниках. Да, это именно “Мол Кентайр” сэра Пола Маккартни. Помните? – «As he carries me home to the mull of kintyre…» Эта песня с аккомпанементом на простой акустической гитаре в сопровождении (!) двадцати волынок, придавшим ей неповторимую красоту – дань моей любви к прошлой жизни, когда я бывал на тех островах вроде бы викингом, что ли?

- Да, ты был ужасным драчуном и рыжим пьяницей. - подтвердил Кентайр. - Это легко читается на твоей ладони. И потому ты так любишь ходить по красным цветам и делать из красного сока горький ликёр, это всё твоя память крови, гордость рода. Но ты же не хочешь сейчас слушать историю своей земли, тебе интереснее сейчас считывать вместе со мной, слизывать вместе с нами соль философии андроидов Андромеды. Тогда и не отвлекайся, раз не умеешь одновременно жить в нескольких потоках, подобно кентайрам. Хотя - вот почему ты для нас так перспективен! В эллинской прошлой жизни ты был кентавром, то есть на полшага всего не дошел до великого единения с мозговой субстанцией Океана.

- А мне не нравится такое подавление моей личности! - завопил я, схватил ракушку и бросил в сумку. - И свои прошлые жизни раскладывать на полосе прибоя я не просил. Я хочу домой...
- Ты свободен. И уходить, и возвращаться, - сказал из сумки Кентайр. И я снова увидел стройную аллею в красном поле. Дорога к дому вышла из тумана и улеглась мне под ноги. Смеркалось. Дома я попил чаю и записал в дневнике перед сном мысль, как мне казалось, упорядочивающую события дня:

это было, как время бесхлебное, или не было?
ночь была для травы волшебная, дождик с неба
и упала с дождем история, аллегория
словно жизнь проросла сквозь горе и... нет, не спорю я
не логично в жизни бывает, алогично
так трава сквозь смерть прорастает, как обычно

Вчера мы переехали в пансионат с каменными стенами, подальше от нешуточно строгого океана. Это пришлось сделать после того, как я решил искупаться в небольшой шторм, поплавал в длинных волнах. Всё было хорошо, в океане, и чем дальше, тем лучше, но надо же и вернуться. А он не хотел отпускать. И возле берега серьёзно покатал меня по круглым валунам. Синяки были по всему телу и позвонок один, пятый снизу, что ли – сдвинулся, беспокоить начал.
Но наутро я снова пошел к Японскому морю, что-то тянуло меня туда, да и что мне было делать здесь? Сидеть и курить турецкий табак с дворником Омаром? Я подшучивал над ним так "господин Хайям, всё забываю, как Вас зовут?" - он улыф-ф-ф-бался и благосклонно поглаживал красной клешнёй свои длинные усы. Сидел он в окошке консьержа – ну точно как омар в норе.
Итак, я быстро прошел через подъезд. Здесь, почти как дома на Ямале, лестничный марш пропах недомашними кошками и разрисован потешными осьминожками. На свежем воздухе так хорошо. И разговаривать с раковиной будет ну просто безумно интересно! Так, наверное, было интересно первым эллинским волынщикам дуть в витиеватые раковины и слушать древние сказки моря. Странная фраза. Как будто Кентайр уже здесь или вообще никуда не уходил из меня. А мне очень нуДно было... ой! - то есть – оговорился – я чувствовал себя уже совсем здоровым, но мне нуЖно было обсудить с ним ночную находку в Интернете. Вот эту:

"Единственное бессмертное животное на планете Земля! Сенсационное известие! Британские учёные обнаружили медузу Turritopsis nutricula, которая опровергает тезис, что "ничто не вечно под Луною". Это загадочное существо имеет уникальную способность омолаживать себя и, по мнению учёных, может делать это бесконечное количество раз, что делает её потенциально бессмертной. На сегодняшний день это единственный известный ученым представитель фауны, способный к подобному омолаживанию. Как сообщают британские СМИ, медуза Turritopsis nutricula, обитает в тёплых тропических водах и имеет в диаметре всего 4-5 мм. В отличие от представителей других видов медуз, эта особь не умирает после размножения, а начинает возвращаться из "взрослой" стадии развития в "детскую", таким образом омолаживая себя. И, как сообщалось выше, теоретически этот вид медуз может жить бессмертной жизнью.  В настоящее время морские биологи и их коллеги-генетики пристально изучают медузу. Учёные надеются проследить процесс превращения клеток из одной формы в другую, известный в науке как трансдифференциация. Одна беда – ни биологи, ни генетики пока омолаживаться бесконечное количество раз не могут и, скорее всего, увы, не доживут до конца эксперимента.
" http://synews.ru/news....oe.html

- Трансдифференциация… а ты всегда веришь тому, что видишь? - спросил лежащий а полосе прибоя Кентайр.
- Да.
- Хорошо. Тогда ты увидишь.

И я УВИДЕЛ! Свою старую печатную машинку - это невероятно! я уже позабыл, как она выглядит, с тех пор как много лет тому назад впервые набрал текстовый материал на большой пленке-дискете 86-го компьютера. А в машинке - она была большая, как рояль - в ней цвели ирисы Ван Гога. Которые я всё пытался описать словами, долго и безуспешно, год за годом. А за машинкой сидела девочка в платье, сплетенном из лепестков красной паучьей лилии.  И она играла танец маленьких лебедей, и гадкие утята танцевали, вперевалку, неуклюже, по пересохшим лужам...  То есть - я увидел то, что хотел сказать, кроме того, что было уже сказано в этом коротком стихотвореньице:

Снова гадкий утенок Ван-Гог красит золотом серые перья
Словно милость свою дарит Бог, тем, кто любит, надеется, верит
Сколько нас убивали с тобой, били клювами глупых и грешных
Столько раз возвращалась Любовь,  и отчаянно тихая нежность
Новый гадкий утенок Ван-Гог чешую скорлупы отчищает -
"...я ушел бы от вас, если б мог, но зачем-то опять возвращаюсь..."

- ...да, ...опять вернулся», - как-то даже немного растерянно сказал я Кентайру.
- И мне можно у тебя спросить: "Или, Или! лама савахфани?»  - дружелюбно улыбнулся Кентайр. - Или это для тебя истинно молитва к более Великому и Могучему, чем Ты и я?
- Я понимаю то, что ты сказал! То есть: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?" А почему ламА? И с ударением на последнем слоге? Так называют в буддийских храмах священника - ламА. Не случайно одинаковыми звуками на разных наречиях мы говорим о стремлении к Великому и Могучему... А почему ты назвал меня Великим и Могучим? Насмешничаешь?
- Отнюдь. У тебя есть то, что есть у меня - большая раковина, полная мыслящей субстанции. Ты очень активно ворочаешь ею сейчас на своей шее, пытаясь определить, где я. Но кроме этого общего ментального инструмента ты имеешь руки, ноги, разнообразные органы. Особенно меня восхищает твой пищевод, набитый столь огромным количеством флоры и фауны, вплоть до серных курильщиков, азотных могильщиков и других носителей ядов и противоядий. Яды - это то, что ядят, или едят. Усваивают. Но почему усвоенный, ассимилированный тобой яд не становится завоевателем тебя? Как ты остаёшься самим собой? Какая структура в тебе выдерживает этот вечный бой, оставаясь неизменной? Ты понимаешь ли себя?
- Я понимаю себя как тепло. Это огонь. Я могу держать его в руках. Я люблю смотреть, как он приходит из своего мира и опять уходит туда. Легко и без страха. Это огонь. Ты, водовоздушная медленная улитка, ты гибнешь от огня. Намного живее то, что окружает меня. Сейчас я разожгу огонь и ты, и любой лесной аука или морской наутилус, все вы отойдете за край света.
- Зажги огонь, - сказал Кентайр. - Посидим у костра. Или перед свечой. Среди осеннего пожара красных цветов будет не одинок твой маленький теплый огонек. И мы сделаем для лесных аук и морских наутилусов праздник левого уха. Таков был у лесных людей когда-то праздник новолуния, когда Он восседал в середине круга людей и бил в барабан с натянутой бычьей шкурой. Все остальные должны были плясать в кругу, распевая песнь "Голо Эла", пока в смертельной усталости не падали на колени. И тогда каждый должен был острым шипом проколоть себе мочку левого уха, а юных девушек подводили к жрецу, и каждой он прокалывал мочку острым шипом.
- Я помню этот рассказ Гессе о лесных людях. Ты вытащил кусочек его из моей памяти и тут же прицепил мне к левому уху. Как некое беспокойство было после пустоты моря Сент-Илера в ухе Ван Гога. Я знаю это, я помню это. Зачем тебе это?
- Зажги свечу и слушай ручей, - сказал просительно Кентайр. И я зажег свечу. А от свечи костер.

скрытые крылья прорезались через кожу
может быть время пришло изменять обличье?
может быть нам уже по судьбе возможно
душу увидеть огня над горящей спичкой?
Тонкий свет пчелиного воска не растопит холод. Ироническая похвала Кентайра о моём всемогуществе, при том, что температура обитания 36,6 в диапазоне выживания плюс-минус три... Только спасительный огонь, земной неукротимый друг, истинное божество бегущего из материнского лона Тьмы... Но и правда - помолчу, послушаю ручей и костер.

как на костре мерцающие грани / поленьев, окруженных ободком / бегущим чуть повыше, чем касанье / веселым невесомым огоньком
так иногда меня уносит искрой / туда, где недоступное уму / таится семя неоткрытой мысли / и сам себя тогда я не пойму / но - может быть потом  ------------- на расстояньи ?
Глядя в костер я оперся спиной на сосну и задремал. Красное пламя плясало на черной ткани. Дождь шел далеко, над океаном...

коан читает океан и расцветает лотос дао
звезда печальных строк Востока
улыбка для влюбленных в Будду
войду
и пусть волною буду
когда под белою луною коан читает океан

коан читает океан  - как странно
только туман клубком
вышел из океана
все засияло над островком
звезды
и неустанный
и никому не послушный
хор крикливых лягушек
где дирижером важным
хочет квакун быть каждый
чтоб догадались все
кто в этом доме сэнсей
и светлячки на гроздьях
вспыхнули белым звездным
словно из океана
вышли рыбы
как странно... - коан читает океан

коан читает океан, смятенье красное уходит
как угли в очаге белеют
когда вечерний сумрак влажный
коснулся бережно костра
уже почти уснувшим бризом
и в ночь идут морские звезды
их слышно сквозь костра молчанье

коан читает океан
огонь заката плавит цепи
и вздох вздымает дух свободный
превыше радости поющей
коан читает океан

Красное пламя плясало на черной ткани...