На плече не рука...

На плече не рука, а горение тростника.
Впереди не года, а живая (твоя) вода:
намываешь песок. (Льёшь – свинец; поцелуй в висок
так горяч…) Дом хрустальный высок:

не добраться и влёт. Не оплавить намёрзший лёд
на обрубке крыла. (Так ждала!.. ну скажи: ждала?)
Время года – зима. Вот – мой посох, моя сума:
только ты не сходи с ума.

Ты рисуешь метель. На двоих – пятьдесят недель
на постели в снегу, – ну а я всё бегу, бегу...
Заглянув поутру – не узнаю. (Живу?.. умру?..)
Поиграем в игру?

Крепко спит в колыбели сынок. (На губах – замок.)
Погремушку в руках зажал. (Думает – кинжал.)
Людоеды-врачи забирают с собой ключи.
(Не молчи!) Не молчи…

К маме ходят враги. Мальчик плачет: «Беги, беги!..»
К маме ходят друзья. Мальчик стонет во сне: «Нельзя...»
...недокуренный дым. Это я молодым (седым)
нарезаю круги:

на воде, на полу, под глазами. (Кто там, в углу?)
Рот скривила луна бездыханностью валуна.
Становлюсь на её краю – и пою в аду (в раю),
стиснув флейту-иглу.

Бог не может быть зол: он смешной нацепил камзол.
Бог спасёт от беды: он святой нацедил воды,
дал от кашля травы. «Будет дождь, – говорит. – А вы
мне в церквушке оставите зонт?»

...отбываем свой срок, не считая ни дней, ни строк.
Голос, всхлипнув, затих. До утра, через сны – «Liebe dich».
Бог не может быть скуп: он срывает молитву с губ.
Он не может быть строг.

Он двоих сбережёт от огня. (Но зачем – меня?
Обгорел изнутри: отскреби, оторви... сотри.)
Он пускается в пляс: сквозь стихи, сквозь безумство клякс.
Двери крестятся. Лязг.

Руки сводит озноб. Сводит счёты июльский зной.
На иконах – расписанный заживо, расписной,
двуголосьем распетый (распитый), – навис стеной:
молча смотрит на тело, бьющееся струной.

…будь со мной.
Просто – будь.
(Со мной?..)

Июль 2014