Счастливчик

Двери не закрыты и на окнах ставень нет.
Свет струится из щелей нерезкий.
Словно эхо, слышен недосказанный сонет.
В ночь летит оборванная песня.

Кружевами трудится по берегу волна,
Размывая свежий след глубокий.
Эта ночь для тех, кто трезв, покажется длинна,
Ну, а мир пустым и одиноким.

Режется морская гладь, как масло, на куски.
Ждут и манят новые походы.
Снаряженье скромное – немножечко тоски
И процентов семьдесят свободы.

Кто-то машет с берега корме высокой вслед…
Ей спешится подарить прощенье
Раньше, чем на борте в крене высветит рассвет
«О, счастливчик!» - золотым тисненьем.

А пока команда спит. Ей снятся тонны снов.
Большинству – покинутая бухта.
Занавески в крапинку и сломанный засов
Видит капитан, живьём как будто.

Эх, волна, подкинь, родная, крепче тряхани,
Выкинь бред из головы мятежной,
Склянками в ушах спросонок громче прозвени,
Заглушая ноты песен нежных.

Выпусти из сердца ровно половину чувств,
Вылечи к утру от лишних литров,
Сам пока ведёт по морю шхуну шалый курс
С пенной лихостью цирюльной бритвы.

Эта ночь для тех, кто трезв, покажется длинна,
А для тех, кто протрезвел, тем боле…
И как будто чем-то подавилась тишина,
А корабль выплюнула в море.

Повисает в воздухе оборванный сонет,
Только капитан его не слышит.
Принимая удовлетворением рассвет,
Он не слышит, даже как он дышит.

Машет капитану перекошенная дверь,
Скрип – её ночные поцелуи.
Утром, всё возможно, обернётся: «Что ж, теперь
На пути обратном загляну я».
1979.