Юнец и Муза. Рейнский сказ. Гл. 3

Да, я так и не вернулся в свой город.
Побывал - не вернулся... и теперь - навсегда.
Но сейчас - как во сне... подхватил меня белый вихрь...
Я словно нырнул в крутящийся омут...
И вот... поздний вечер... на площади Старого Города.

Я родился и рос вместе с Городом,
внук волхва-строителя из липовой рощи.
...И в потешных боях бился с рыцарятами,
ловко владея деревянным мечом.
Геральдический лев приподнимал тяжёлую лапу,
приветствуя победы боевитого волхвёнка.
С годами рыцарята стали стражами времени,
окаменев вокруг площади.
А я - влюбился, поэтому старился медленней,
чем даже прославленный дед, волхв-долгожитель.

Преследуя тебя, я разглядел и полюбил этот мир.
Всё, что увидел, прошло через сердце моё.
Но даже в самых удАлых фантазиях
я представить не мог, что любовь -
это нескончаемое и удивительное приключение
на всю жизнь,
             как бы долго ни жил,
потому что во всём, что сотворено,
во всём, что рождено Землёй и Вселенной, -
твоя печать, твои дивные ноты, твои безудержные краски.

Но сейчас воспоминания - неуместны.

Тебе тоскливо?
               Ах, как же взъярилась зима...
И тоска в самом сердце?
               С такой-то зимой - лишь до беды...

Что ж, мой Город...
                обметённые шалой метелью,
тряхнём стариной...
                что-то надо подправить в зиме.
Ветер выбил тучи до последней снежинки.
Снега хватит.
              Город! Мигни фонарями!
Начинаем...
И даже рассвет над весенним лугом
позавидует нашему вечеру
в кольце зимней площади.

Буйства не надо... и ветер послушно стихает...
лишь ветерок, похожий на полярного зайца.
И сугробы... уже не дымятся...
белыми медведями упокоились в улочках.
И метель - всего лишь серебристый серпантин...
да колючими искрами -
                крошки снежного конфетти.
Сцена готова.
              Начинаем, мой Город!

Вздохнут часы под Золотым Петухом -
и щёлкнет стрелка, отмечая наш час.
Ну и пусть замело! Ну и пусть занесло!
От нашей сцены к её заплаканному окну
открываем воздушный путь -
прямой... лёгкий и верный... как смычок!

Не надо сказки, не надо войны,
не надо путешественников и героев...
Здесь не ждут многовластного Короля,
здесь не лепят из льдинок ВЕЧНОСТЬ,
и здесь не проскачут прекрасные белые кони...
Только снежинки... да! только снежинки...
А что зимой удивительнее снежинок?!

Вот снег - прыснул по площади.
Снежинок - рой... любит... не любит...
ромашковая канитель!

Но повеяла музыка... ниоткуда... просто музыка...
И всё стало музыкой...
                весь Старый Город:
и плетенье чугунных решёток,
и белокудрые липы,
и черепичные крыши,
и стены в шрамах минувших времён,
и этот вечер - как последнее представленье...

...И сотворился снежный балет.

Снежинки - крохотные балеринки,
просыпанный звёздами смех.
Нет горестей и падений,
нет боли и разочарованья -
только взлёт и круженье...
круженье! круженье!

Нота к ноте, снежинка к снежинке...
Очарованы невозмутимые рыцари,
окаменевшие в нишах на страже времени.
Восхитился и замер романтический прохожий,
увидев-услышав снежный вальс.
Даже в самых глухих жилищах
снится снежная музыка.

Но мимо! мимо!
               Кружась и посверкивая,
летит музыка,
              балет снежинок летит...
не дольше мгновенья -
                до твоего окна...
такая ромашковая канитель!
........................................
Ты обошла все мои хитрости и привороты,
но одного избежать тебе не удалось.
И не капкан, не паутина, не сеть соблазнов...
ты - в моей памяти, ты - в моём сердце.

Ты так и осталась неуёмной девчонкой...
А я? Где тот юнец, которым я был?
Ты юна в своём светлом бессмертье,
а моё долгожительство - на исходе.
Этот снежный балет, исполненный радости, -
послесловие моей жизни.
Теперь не ты улетаешь, а я ухожу -
туда, где даже ты никогда не настигнешь...
разве что снова что-нибудь да затеешь -
и я вернусь на часок.

Но сейчас...
     на вечернем стекле своего зимнего окна
нарисуй медленным пальцем умиротворение...
всего несколько завитков, но - умиротворение,
похожее на нежное облако в летний полдень.
И в нашей повести про Музу и обезумевшего Юнца
концовка всё же будет счастливой:
ты утешишься... улыбнёшься наивной волшбе
и этой ночью уснёшь - и будешь спать сладко,
как спит гусеница, чтобы проснуться мотыльком.

Ты - беспокойная волшебница...
Ты - неувядаемая надежда...
Ты - восхитительница душ...
Что может быть в жизни без тебя?
И может ли быть сама жизнь без тебя?