Арбат с Пятницкой...

Тогда бывает сильно холоднее,
Холодней вина и тот стакан -
Моим стихам становится больнее,            
Когда в дугу я, непременно пьян!
   
Москва моя, слышал твоё пение.
Раньше мальчуганом просто был   
И незабываемое великое творение - 
Ничего о детстве нашем не забыл.   
               
Куранты били в полночь, затихая. 
Затихал и я с подушкой навесу,
А моя матушка, очень так вздыхая -               
Прятала от меня женскую красу…

И так всегда, до юности незрелой -
Окно в мир мой, одно радио дало.
Я парнишка, солнцем обгорелый,
В одежде стало очень всё мало…

Ушёл к тебе, Москва ты золотая,
Глаза блестят страстно так мои.
За полночь, как в деревне пропадая -
Искал все злачные места твои…
               
Арбат с Пятницкой, нет не путал -
Везде гуляли и шумели до утра!
А утром холодно и подружек кутал,
В наши незабываемые джемпера…               
         
Москва, влюбился в тебя очень скоро-
В твой непредсказуемый балаган…
Жизнь скажем: Не совсем хренова?
А вот всегда был пустоват карман…

Питался всем, чем попади-попало?
Грустил немного, но я не тосковал -
Друзья были и не совсем так мало…
Вот голод часто, уж очень доставал!

Доставал меня своим он рвением,
Ведь душа горела и пела, как всегда!
С каким великим, чудным упоением -
Читал стихи, девушкам своего труда…

Кричали мне: Звезда ты наша -
Как любим, любим очень мы тебя.
Поклонницы Любовь и ты Наташа,
Вспоминая, всех пламенно любя…

Вспоминаю и очень осторожно,
Копнул ушедшую молодость свою-
Это просто, просто невозможно…
Не причинить боль сверлящую мою!

Москва, наверно совсем не виновата?
Стал по-глупому гулять и пить вино…
Была немного, неприятно грубовата-
Ходил с деревней и я в весёлое кино!

Ходил в тот красивый «Буревестник» -
Буфет внизу, где два коньячного по сто?
Шептал мне в ухо громко «крестник» -
Не пей его - ведь пьяное, заразное оно…

Всё было и радость, и грустная разлука.
Когда «Шампанское» обжигало рот!
А в «Лире» кричал: Какая сука…
Мне выпить за любые деньги не даёт?

Вот по «Горького» гуляют одни девы
И шорох платьев слышится кругом.
Они идут мои ночные королевы!
И я зову: Давай зайдём в наш дом…

Хохот громкий, вместе с бранью -
Гуляют радостно по своим делам,
А я всегда не по своему желанью…
Сижу и прячусь только по кабакам!

Душа моя, ты очень зачерствела?
Умыть, нет деревенской той среды!
Как хотел, чтобы вновь опять запела -
Не плакать от собственной беды…

А помнишь, ты московская старушка?
В тебе остался, тот же блудный стыд!
Где пивом заливалась с водкой кружка -
Тобой всегда, непременно буду сыт…

Впитала ты в себя тихую деревню…
Она ушла в сумасшедший балаган!
Здесь искал московскую царевну -
А находил наших, пьянеющих «путан».

Разбилось счастье в осколки на ухабах,
Разбилась жизнь немыслимо в метро…
Совсем запутался в московских бабах,
Как будто выпало мне, наконец «зеро»!

Да Москва, я в жизни не хулиганил?
С меня хватало сверх нашей головы -
Достаточно того, что друг мой парил!
Не ел он там, свеженькой плотвы…

Ушла, ушла дорога нашей жизни -
Растворилась вся она в утренних бегах,
Не дай вам Бог жить в коммунизме -
Сиротой остаться при пьянеющих отцах!

А Москва всё так же бурно разлагает,
Где пополнение деревенскими идёт -
Она думает, она так очень полагает,
Фундамент жизни по-прежнему кладёт!

Кладёт развраты и пьянки на ухабах,
Душа! За что ты так уверенно дралась?
Теперь я роюсь в письменных бумагах -
Моя любовь ох! Не в Москве паслась…

Она ведь там, в деревне нищей нашей,
Где пастухи, теперь совсем уж не живут?
Я помню, как питался манной кашей -
Я даже знаю свой не по детски кнут…

Всё в мыслях давно уж улетело -
В Москве «Зацепа», пивная ты моя!
Душа ласково, нежно мне так пела,
Когда ушел не в те желанные края?

Ну что же столица, меня ты победила,
Но не радуйся, душой я буду там!
Она с годами всё удручающе бродила,
Скучала по несбыточным мечтам…

Уеду от тебя я, в любую непогоду -
Москва не осчастливила ты никого!
Буду пить, ключевую только воду -
Пускай деревня меня любит одного…