Игры маленького Батрадза

                Из нартских легенд.

«Разве попросту рождённый наш Батрадз?» – ему Шатана
       выходить не разрешала, а случалось ей уйти, –
запирала в тёмной клети. Мальчика повадки видя,
       за других детей боялась. Он сидел один – платил

за спокойствие Шатаны. Как-то солнышко мелькнуло
       в щель меж брёвнами. «Да что ж я пропадаю в темноте?»
Дверь нашёл, плечом ударил, выскочил на вольный воздух.
       «Эй, в игру меня примите», – и уговорил детей.

Но в азарте да забывшись, он хватал ребят за руки, –
       как соломинка, ломалась под стальной рукой рука.
А толкнёт, без ног валились, крики, вопли слышат нарты.
       Сразу поняла Шатана, что случилось, и пока

не свернул мальчишка шею никому, загнала в башню,
       тонкою лозиной больно отхлестала по спине.
Но теперь уж не удержишь, из' дому узнал дорогу,
       скоро вырвался на волю, полетел на свет в окне.

Башня всех Ахсартаггата находилась в Верхних Нартах.
       В Нижних Нартах жил богато знатный нарт Бурафарныг.
Вот к нему и побежали ноги резвые Батрадза.
       Сыновьями похвалялся тот заносчивый старик.

Семеро юнцов имели светло-серые бешметы.
       Дорогим сукном запасся для любимых сыновей
да кусок сафьяна цельный отложил на ноговицы
       и чувяки; шапки сшил им из роскошных соболей.

Не было стрелков из лука лучших, чем они, средь юных.
       «В старости – моя опора, славные мои сынки!»
Первыми во всем считаясь, молодёжь не уважали,
       свысока на всех смотрели. К ним со стороны реки

подошёл Батрадз, услышав звон тетив и стрел гуденье.
       Сердцу нарта нет милее этих звуков на земле!
Захотел принять участье в состязаниях серьезных;
       дома он сидел за печкой, перепачканный в золе.

Юношам сказал надменным: «Стрелы, сколько ни пошлёте,
       целый день готов искать я, приносить вам в руки их,
только дайте выстрел сделать хоть разок». – «В золе сидел ты.
       Как же разрешить коснуться луков светлых и тугих?»

«Я за каждою стрелою побегу, не дам упасть ей.
       Хоть на край далёкий света стрелы пу'стите свои,
разыщу и принесу вам. Только раз мне разрешите
       выстрелить. Договорились?» Согласились братья, и

во все стороны стреляют, но Батрадз, быстрее ветра,
       на лету хватает стрелы, каждому несёт в колчан.
Полдень был, когда заметил младший из нарядных братьев:
       «Закоптелого грешно нам так гонять, ведь, как буран,

вертится. Пускай себе уж он потешится сегодня,
       заработал этот выстрел, пусть летит его стрела!
И быстрей уносит ноги, подобру и поздорову».
       Тихо говорил, однако речь услышана была.

Братья старшие согласны, дали лук, стрелу Батрадзу.
       Осмотрев оружье, молвил: «Мне ещё нужна мишень.
Ваши меховые шапки вло'жите одна в другую?
       Далеко в степи поставьте. Мне-то целиться не лень.

Слово дайте, что дадите выстрелить второй стрелою,
       если попаду в уборы». А спесивых корчит смех.
Шапки в степь снесли подальше, на измазанного дурня,
       ухмыляясь, посмотрели. Он прицелился, и мех

соболиный разлетелся на клочки. Однако слово
       держат юные: «Ну ладно, балуйся стрелой второй!»
«Можно из бешметов сделать новую мишень, и если
       я не попаду, – найдётся вам слуга недорогой.

Обязуюсь ваши стрелы приносить всю жизнь вам, парни!»
       «Может, стоит эдак сделать?» – новая мишень стоит.
Пусть её постигнет участь гнусного врага! – подобно
       мотылькам взлетели в небо лоскутки бешметов. Сыт

состязанием по горло каждый из хвастливых братьев.
       Спрятав лица от позора, возвращаются домой.
И насвистывая песню, босоногий победитель
       сел тайком на место в клети да обсыпался золой.
               
                ***
Много дней прошло ли, мало – кто же знает? – из похода
       нарт Бурафарныг вернулся, пир большой он объявил.
Из ущелья бычье стадо гонят, из другого – овцы
       переправлены. Оценят: «Да, на славу угостил

нас Бурафарныг-хозяин!» Все из Нижних Нартов люди
       за столом богатым сели, и веселье через край!
Тут как тут Сырдон, идею подает он молодёжи:
       «Хорошо посостязаться б вам из луков!» – «Ну, давай!»

И в разгар стрельбы приходит из селенья Верхних Нартов
       маленький Батрадз незваным, в копоти, золе стоит.
«Ну и пугало, – смеются разодетые подростки, –
       мальчик, пострелять охота?» Что сказать ему? Молчит.

Выпустил стрелу не целясь, а юнцы смеются пуще.
       «Нет охоты у Батрадза по такой мишени бить!
Соберите ваши стрелы и одной сложите грудкой,
       это цель моя и будет». Долго не пришлось просить,

сделали. По той мишени наш Батрадз стрелу пускает,
       и с такой, скажу вам, силой в цель ударила она,
что составленные стрелы в мелкие разбились щепки,
       вверх взлетели и, как хлопья снежные, упали. «К нам

из Ахсартаггата мальчик подошёл на состязанье.
       Мал ещё, невзрачен, жалок, перепачкан весь золой.
Он одной стрелою в щепки раздробил все стрелы наши,
       сел на землю, отвернулся, стал посвистывать, герой», –

невесёлое известье с места стрельбища приходит.
       Нарты юные поникли, хмуро смотрят и грустят.
Старшие насторожились. Всех Сырдон опережает:
       «Приведите, мы узнаем, кто такой он!» И хотят

пригласить на пир мальчишку, окликают, – но напрасно:
       на земле сидит и песню всё свистит себе под нос.
А поднять его пытались – не хватило силы нартам,
       сдвинуть с места ни на волос не смогли. Опять принёс

младший старшим донесенье, рассказал он всё, как было.
       Научил Сырдон: «Скажите: – Только ронга ищешь ты!
Так приди на пир и вдоволь пей хмельной напиток нартов».
       Хитрый дал совет – обиделся Батрадз, но так чисты

были помыслы ребёнка, что на пир явился молча.
       И вошедшему Батрадзу так сказал Гатагов сын:
«Видно, вы, Ахсартаггата, удивительные люди:
       как добром зовут – не слышат, и глаза у вас косы.

Если ж не зовут – своею вы готовы головою
       двери проломить», – ехидно оскорбленье довершил
нарт Сырдон, да именитых услыхал Батрадз насмешки.
       Не стерпел обиды мальчик и махнул рукой – свалил

оказавшихся поближе: поломали люди руки,
       позвонки у них трещали, как орех под молотком.
Тут Бурафарныг Батрадзу предложил: «На берег моря
       ты сходи, яйцо мишенью там поставили ладком.

Семеро стрелков отменных по мишени попадают.
       С ними ты посостязайся, что руками зря махать!»
Не ответил ни словечка, но отправился на берег.
       Выстрелил в яйцо не целясь, и стрела его опять

мимо, да посередине моря канула. Хохочут.
       «Стрелы зря не посылаю, – так Батрадз сказал, – воткнёт
пусть иглу в яйцо подручный – тот считать себя мужчиной
       может, кто стрелой иголку с этого яйца собьёт».

Выполнили то, и дети гордого Бурафарныга,
       юноши – краса и гордость Нижних Нартов – стали в ряд
и поочерёдно слали стрелы в тонкую иголку.
       Цель нетронутой осталась, загрустил стрелков отряд.

А Батрадз в ушко иголки угодил одной стрелою
       и не размышляя долго, крепко юношей связал
семерых в одну вязанку, словно хворост из подлеска,
       да на нихас Нижних Нартов их принёс и старшим сдал.

Сам вернулся на дорогу, руки заложил за спину
       да посвистывая, к дому в тесный закуток побрёл.
В нем тайком, от наны прячась, на золу скорей уселся,
       словно и не выходил он, дверь наружу не нашёл.