Иерусалим

Ершалаим! Вернувшись из изгнанья,
народ еврейский множит суету.
И черными костюмами сиянье
небесное пятнает на лету.

Мой проводник, ведущий по кварталам,
что помнят Соломона и Христа,
истории снимает покрывало
и объясняет с пеною у рта.

«За этою стеною — град Давида
все помнящий, раскопанный, живой.
Здесь в каждом камне вечности обида.
За каждым поворотом дух святой.

Дыханье града — мерный бег столетий.
Пусть мы пока последняя ступень.
Но если присмотреться: в наших детях
грядущего волнующая тень.

Судьба лукава, и цари не правы,
но этот град не в силах изменить.
В конце времен, в день судный все державы
придут сюда прощения просить».

Глотая пыльный воздух, чешет взглядом
он куполов начищенную гладь.
Блаженство Рая, жар предвечный Ада
в речах его. Сказать охота: «Б...ь!

Спускаясь по ступеням обветшалым
К векам былым,  идти на Страшный суд...
Ты знаешь как все это зае...ло
Когда столетья тут и там снуют.

Меня достали всех камней обиды.
Пусть вечность нас немножко подождет.
Идем отсель, из города Давида
в отель, в постель, как книга в переплет...»