Глава шестая. Да, он душою к ней стремился...

             ГЛАВА   ШЕСТАЯ.

                Да, он душою к ней стремился,
                Да, сердцем он её желал…

                1.

С Иваном Виттом Каролина,
Мадам Собаньская жила
Тогда в Одессе, и с картинной
Себя свободою вела. –
Муж был отставлен ей открыто,
И Витт, любовник сановитый,
Её красиво содержал,
И очень многих одесситов
Вид Каролины восхищал,
А одесситок раздражали
Её манеры, взгляд и речь
И то, как дерзко пренебречь
Азами принятой морали
Она в глазах у всех смогла,
И  славу тем приобрела.


                2.

Её не всюду принимали,
Но это был вопрос второй –
Все всё равно в Одессе знали
Когда, с улыбкою какой,
И как входила Каролина –
В простых перчатках, или в длинных,
С каким пером она была,
И как мужская половина
Её улыбки приняла…
Итак, чего же добивалась
Мадам Собаньская? Куда
Вела мадам её звезда?
Чего достичь она пыталась?
Всего нам тут не разобрать,
Но в главном - можно не наврать.


                3.

Понятно, муж  был ей обузой –
Не всякий муж, а первый, тот,
С которым мелочным союзом
Связал ее событий ход.
В ней гордость польская кипела,
И Бог ей дал и ум, и тело,
Но королевой быть не дал,
А пани пламенно хотела
Недостижимый идеал
Всегда нести в своем сознаньи.
И что ей мог Собаньский дать?
Она хотела обладать
И положеньем, и влияньем,
И златом - в случае таком
Оно само стремится в дом!..


                4.

Но жить не так-то просто в мире,
В котором всё разделено.
Обычно, дважды два – четыре,
И сомневаться в том дано
Незаурядным единицам –
Чтоб с двух на два к пяти пробиться,
Нужны и смелость, и расчёт,
Кураж как крылья нужен птице –
И!.. И пожалуйте, - на взлёт!
Но я обязан повториться:
Людей, способных полетать,
И «два на два?» ответить «пять»
Гораздо более родится,
Чем есть престолов дорогих
Для соискателей таких.


                5.

Так и Собаньская летала…
А как ей было не летать?
И Витта так же отыскала,
И он ей смог немало дать,
Но сделать вдруг её женою,
И вслед  за тем себя покоя
Лишить до смерти? Этот шаг
Мог сделан быть иной ногою,
А Витт был - вовсе не дурак!..
Но полька страстная на ложе
Наверняка была чудна,
И в свете каждому видна,
А всех мужчин желанье гложет
Своей избранницей блеснуть.
И Витт тут мог расправить грудь.


                6.

Ну, а ещё – для наблюдений
Ему была нужна она,
Для пониманья настроений,
Которых правда не видна,
Точней – видна не всем, не сразу –
Она служила Витту глазом,
И ухом Виттовым была,
Она ему о людях разных
Рассказы сочные несла,
А он рассказам ставил цены –
Он, так сказать, их фильтровал,
И первым делом выделял
Все политические темы –
Потом немалый капитал
Себе он в этом обретал.


                7.

Звезда Собаньской озарила
Поэта в Киеве – о том,
Когда примерно это было
Уж я писал. С каким трудом
Он ей в глаза попасть пытался! –
Но без внимания остался…
И вот – Одесса. Шанс второй.
С Собаньской снова повстречался
Наш удивительный герой.
Мечта поэта возродилась,
А я обязан вам сказать.
Что о Собаньской помечтать
Ему немало приходилось,
Хотя… Никто не подвигал
Его, чтоб он о ней мечтал.


                8.

Он сам мечтать о ней стремился,
В мечтах к коляске провожал,
В мечтах в коляску с ней садился,
В мечтах в коляске руку жал,
В мечтах спешил дарить лобзанье…
Такое тайное мечтанье
Не с Каролиною одной
В своем раскручивал мечтаньи
Наш романтический герой –
Заметил он, что помогало
Мечтанье это получать
От женщин то, о чем молчать
В хорошем обществе пристало,
Но с Каролиною сей трюк
Дал только всплеск  эфирных мук.


                9.

Поэт наш не был платоничен –
Он об одной умел мечтать,
С другою, весел и циничен,
Легко ложился ночью спать,
И там он сбрасывал кипенье
Своих артерий, и томленье
Неукротимых сильных жил,
Ну а потом, под настроенье,
Мечтал, и чуточку тужил.
Так чем Собаньская сразила
Поэта нашего? Ответ
Мой будет глуп, как майский бред –
Была, была в Собаньской сила! –
И Пушкин чувств её хотел,
Но ту  был слаб он, и не смел.


                10.

Я сам – поэт, и жаль признаться,
Но в иерархии мужской
Поэт не может похваляться
Недостижимой высотой.
Пред кем дано ему взноситься?
Перед незрелою девицей
И перед дамой средних лет,
Которой – Ах! – давно уж тридцать,
Но сорока покуда нет.
Одни – милы, да глуповаты,
Другие,  вроде бы, стары,
И чувство истинной игры
(А ведь любовь – игра, ребята!)
Для тех, кто в ней – большой знаток
Уходит спать - на левый бок.


                11.

Так чем же надобно стремиться
Владеть любому знатоку?
Владеть, конечно, стоит львицей.
Да только львица начеку
Всегда обычно пребывает,
Свои стремления скрывает
От взгляда лишнего она.
И веселится, и  играет,
Порой играет до темна,
И ждет, когда ей подвернется
Богач, красавец, холостяк,
А не красавец – так толстяк,
Но толстяку иметь придется
И чин, и добрую казну.
Иль вещь из них хотя б одну.


                12.

А кто поэт в мужском собраньи?
Он что, богат, иль сановит?
Ну, привлечет к себе вниманье,
Ну, звучно где-нибудь сострит –
И всё! – Ему нужны романы,
Они душе его желанны,
На сочинение поэм
Устремлены поэта планы,
И зрелой женщине ничем
Поэт не может пригодиться –
Ну, разве дать ему пропеть
О том, как он попался в клеть
Великолепной светской львицы? –
Пусть пишет! – Можно ль воспретить
Творцу дела его творить?


                13.

Театр, прогулки, рестораны
Поэта тешили, но он
Сам для себя весьма нежданно
Был жизнью новою смущён,
И  это странное смущенье
Сиюминутным настроеньям               
Он поначалу приписал,
Но присмотревшись, с сожаленьем
В хандре причины видеть  стал…
У Воронцова надо было
Служить на деле, а поэт
За шесть последних  шумных лет
Не окунул перо в чернила,
И не водил им по листу
Ни разу на своем посту.


                14.

Да он и впредь не собирался
Чиновный как-то править труд,
Но деньги брал, и объяснялся
Таким макаром: мол, живут
Поэты творчеством в столицах,
Где рукописные страницы
Идут в продажу в виде книг,
А этим способом кормиться
В степи не выйдет – не привык
К поэмам русским молдаванин –
Не будет он их ни читать,
Ни даже просто в руки брать,
А значит, словно каторжанин,
Казённый должен есть обед
На юг отправленный поэт.


                15.

Но понимал он, что убогим
Сим оправданием никак
Под воронцовским взглядом строгим
Его не выстоит бивак,
Что петербургская цензура –
Необъяснимая фигура.
И книга может не пройти,
Отец с деньгами жмется… сдуру!
А надо – жить, и честь блюсти!..
И Каролина… Пусть не часто,
Но видит он её… Она
К нему, быть может, холодна,
А может быть – не безучастна…
В надеждах слабых наш герой
Пытался справиться с хандрой.


                16.

Он в Кишинёве появился,
Там о цепях своих вздохнул,
С Инзовым встретился, смутился,
С любовью руку протянул,
И, как с отцом родным, расстался,
Потом с друзьями поболтался.
Как это делать он умел,
Отвеселился,  отсмеялся,
И в колымагу с грустью сел,
Чтоб снова к морю возвратиться,
Чтоб продолжать роман писать,
И с кем-то что-то завязать,
Чтоб в раздраженьи не томиться –
Не благо ль – женщин познавать
Взамен того, чтоб горевать?


                17.

И он нашел предмет вниманья –
Купчиху! – Да, она была
Купчихой – вы в своем сознаньи
Её рисуете: бела,
ТомнА, полна и круглолица…
Но вам придется ошибиться
Весьма-весьма на этот раз:
Высокой, стройной молодицей
С огнем внутри широких глаз
Была Амалия. О муже
Её не будем говорить –
Такую даму укротить
Не всем дано, и мужу нужен
Тут или  крученный аркан,
Иль чрезвычайно хитрый план.


                18.

Поэт с купчихой заводною
Тогда встречаться часто стал,
И у неё в ответ живое
При встречах чувство вызывал,
И там, конечно, было что-то,
О чем с великою охотой
Стремятся люди говорить,
И сочиняют анекдоты,
И любят их потом травить,
Но стихотворцу полегчало…
Нет, он к Собаньской интерес
Не потерял, однако пресс,
Который смял его сначала,
В своем давленьи ослабел,
И наш поэт опять запел.


                19.

Он  вновь вернулся в мир романа.
Его Евгений возрастал.
Из петербургского тумана
Он жив, объёмен, виден стал.
Как будто росчерки рапиры
Этюды северной Пальмиры,
И блёстки острого ума
Сверкали в звуках зрелой лиры.
Когда от сложностей письма
Он уставал, иль напрягался,
И верных слов подбор страдал,
Тогда пером он рисовал
Тот образ, что ему являлся
Пока без формы, и абрис
Мог чувства вывести на «бис!»


                20.

Почти тогда же с Воронцовой
Его знакомство началось.
Графине всё в Одессе новым
В ту пору было – с кем всерьёз.
А с кем – в пол-шутки обращаться
Она хотела разобраться
Без суеты, не торопясь,
Чтоб искушенью не поддаться,
Иль не вступить случайно в грязь –
На жизнь и взгляды первой дамы
Все смотрят пристально – она
В своих поступках не вольна.
И политические ямы
Должна немного различать,
Чтоб вдруг врагов не привечать.


                21.

В ней половина польской крови
Со дня рождения текла,
А это значит – наготове
Она с рождения была
Лишь только внешне подчиняться.
И цели нужной добиваться.
Мужчине голову кружа,
И совершенно не бояться
Ходить по лезвию ножа.
Своей другою половиной,
Своею русской стороной
Она могла с душой любой
На время слиться воедино,
И в человеке распознать
Его  значение и стать.


                22.

И той же осенью в Одессе
Стал жить Раевский молодой, -
Не тот, с которым Пушкин вместе
На юг дорогою одной
В одной коляске отправлялся –
Тому Раевскому являлся
Он старшим братом - он служил,
В чинах в полковники поднялся,
Но званьем сим не дорожил.
А дорожил своим воззреньем
На бесконечный вечный мир,
Где каждый сам себе – кумир.
Где ни к чему никто почтенья
Не проявляет никогда,
Где ложь – извечная беда…


                23.

Граф Воронцов не очень верен
Своей жене в то время был,
И вышло так, что в те же двери,
Через которые входил
Порою граф к своей супруге,
Входил Раевский…  Знайте ж, други,
Смешное правило одно:
Не расплатиться за услуги
Хоть как-то – людям не дано.
Держать роман в извечной тайне
Довольно сложно, но скрывать
Свой ход в графинину кровать
Раевский смог – роднёю дальней
Он был графине, и гостить
Стал там, где граф решился жить.


                24.

Поэт Раевским восхитился –
Его цинизм творца привлек,
И Пушкин живо с ним сдружился.
И взял не раз себе урок
Из слов его для подражанья.
Раевский сильное влиянье
Вдруг на поэта возымел,
А тот его очарованье,
Как тайну демона воспел,
Сам правоты своей не зная…
Ну а  ещё  -   едва-едва
Романа новая глава
В нем прорастала, и, мечтая
О ней, Раевского черты
Вносил он в свежие мечты.


                25.

Герой  движенью служб церковных
Внимал нередко во дворе,
Но тут семейство Воронцовых
Крестило сына в ноябре.
Подобно челяди придворной
Поэт на площади соборной
Не думал графа ожидать,
Но в неприятии упорном
Возможность редкую терять
Увидеть дам несовместимых
Он не хотел, - в собор прошла
И та, которая была
Его  мечтою – Каролина! –
Она к купели водяной
Прошла походкой неземной.


                26.

Поэт и сам прошел к купели,
За Каролиной тихо встал,
Все на младенчика глядели,
А Пушкин – он едва дышал,
И видел только Каролину!
Как жаль, что коротки крестины –
Какой чувствительный обряд!
И вдруг она, с улыбкой дивной
Ему на лоб направив взгляд,
В купель два пальца окунула,
По лбу поэта провела…
По носу капелька стекла…
От счастья Пушкина замкнуло,
И пару следующих дней
Он думал только лишь о ней…