Покой

1.
Меж белых стен искусным врачеванием
дырявят кожу и латают души…
И стены, с нескрываемым вниманием,
из паутины жадно тянут уши.

(А уши ближних глухи, будто стены..)               
Два призрака играют в догонялки:
то шелест крыльев пойманной сирены,
то тихий плач обиженной русалки…

2.
Свое лицо – не помню… И не надо…
Пустынный берег, розовая пена.
Дельфина мозг под черепом примата.
Слезинка на лице олигофрена…

Прогрохотала мимо колесница
озябшего и заспанного Солнца…
И тень моя – не рыба, и не птица –
меж прочих новорожденных уродцев.

И рвется луч зари, как пуповина.
(Недопитый кошмар на дне стакана –
под черепом примата мозг дельфина
приобретает вид Левиафана…)               

3.
Меж белых стен искусством врачевания
срезают крылья с плеч и чинят души.
Зов облаков день от дня – все глуше,
и переходит в ватное молчание.

Через пространство белого покоя
след памяти ведет куда попало,
теряясь недописанной строкою...
(Или проснуться всё-таки сначала…?)

…плывущий листик… тихое течение…
тела медуз, похожих на желе…
птенец на остывающей золе…
след сапога... и крови на стекле…

(Загадку своего предназначения
я волочу... как ногу по земле…)

Спи, разум, спи… Оставим на потом
всё то, что одолеть – не в нашей власти...               
(Надежнее спасаться от напасти
не вечным бдением, но – вечным сном…)

4.
Скалистый берег. Белая палата.
Один летальный случай ностальгии -
четыре чужеродные стихии
в кошмаре одиночества мутанта:

земля, вода, огонь… и воздух – тоже…
(Не птица, не дельфин, не саламандра –
убогий плод твоих фантазий, Боже,
как помидор на ветке олеандра…)

Как тополя октябрьской аллеи,
душа обнажена, и вся продрогла…
И тайное становится яснее,
чем белый день, наляпанный на стекла…

Гудки... и отдалённый шум вокзала...
След памяти, как кинолента – рвется:
так  много суеты… и слишком мало
иллюзий и любви… травы и солнца…

…На стуле стынет курица с гарниром.
За вымытым окном шумят берёзы.

Два ангела, пропахшие эфиром,
склонились над транзитным пассажиром
и рукавами вытирают слёзы