Сельская учительница

Откуда  я  беру  свои  стихи?
Мне  память  детства  путь  к  ним  открывает.
Я  слышу,  как  на  зорьке  пастухи
С  подворий  стадо  по  проулкам  собирают.
Я  слышу  их  лихие  голоса.
От  щелканья  бичей  окно  трезвонит.
И  по  стеклу  стекает  вниз  роса.
 - Доспи,  внучонок!  –  дед  на  печку  гонит.
На  этой  печке  русской  жизнь  моя,
По  сути,  совершила  возрожденье.
Мой  дедушка!  И  бабушка  моя!
Поклон  земной  вам  за  мое  спасенье.
Меня  зимой  к  вам  мама  привезла –
Дистрофика,  рахитика,  шкилета.
Сестра,  родившись,  год  не  прожила.
Цидуля  с  фронта  от  отца  пришла:
«Да,  Людку  жаль…  Но  главное  не  это.
Марш  к  старикам! Сын  оживет  в  деревне.
Умрет…  я пристрелю  тебя…  поверь  мне!"
И  ожил  я  заботой  стариков.
Они  живут  в  строках  моих  стихов.
И  будут  жить,  пока  я  существую.
Люблю  я  всех,  после  кого  живу  я.
Друзья  мои,  вот   я,  как  есть,  таков.
Пока  я  жив,  я  не  забуду  их -
Родных и  близких,  дорогих  моих.
Я  дверь  не  закрываю  на  балкон,
Люблю  смотреть  на  звездный  небосклон.
Мерцающие  теплые  огни…
О  чем  же  тихо  шепчут  мне  они?
Я  чувствую – их  негасимый  свет
На  сердце  оставляет  теплый  след.
Я  верю – это   души   наших   близких
Проводят  с  нами  свето-переписку.
Вот  об  одном  из  этих  огоньков
Поведать  вам,  друзья  мои,  готов…
В  семье  сибирской  родилась  она.
Шла  мировая  первая  война.
Отца  броня  от  фронта  сберегла.
Начальник  почты – вот  и  все  дела.
Мужик  был  классный  дед  мой  Алексей.
Бог  дал  ему  девятерых  детей.
Капиталина  -  пятая  была,
Была  спокойной,  умненькой  росла.
А  вот  сестренка  маленькая  Анна,
Ее,  нашкодив,  подставляла  постоянно.
И  Капе  попадало  без  конца
От  матери  и  строгого  отца.
Она  же  все  терпела  и  молчала -
Любимицу  родителей  спасала.
Была  росточком  Капа  метр  с  кепкой,
Но  выросла  выносливой  и  крепкой.
Ходила  быстро  меленьким  шажком,
Прической  огненной  сверкала  как  флажком.
- Горишь,  курносая! -  мальчишки ей кричали.
Но  глазки  карие  их  вряд  ли  замечали.
Припала  Рыжечка  душой  к  любимым  книжкам,
Учителем  решила  стать  детишкам.
Литературу  и  язык  преподавать.
В  Томск  понеслась  экзамены сдавать. 
Сдала.  И  героически училась.
И  в  Томск  старинный  искренне  влюбилась.
В  медпункт  к  нам  с  мамой  часто  забегала,
Мне  книжки  детские  торжественно вручала.
И  не  было  счастливее  мальчишки,
Когда  я  получая  все  эти  книжки.
Я  их  считал  таким  же  совершенством,
Как   красочный  учебник   «Акушерство».
У  мамы  было  много  таких  книг,
Я  их  воспринимал…  как  ученик.
Их  изучал  спокойно,  без  затей,
Каракули  вставляя  между  строк.
Принять  поэтому  спустя  полвека  смог
Я  одного  из  собственных  детей.
Нет  худа  без  добра…  я  повторюсь.
Но  опыт  повторять  свой  не  берусь.
А  тетя  Капа  лишь  качала  головой,
Узнав  про  опыт  акушерский мой.
Согласен  я  –  мне  просто  повезло.
Меня  прикрыло  Ангела  крыло.
И  мы  с  Максимкой  –  не  разлей  вода.
И  Капу  с  ним  любили  мы  всегда.
Ему  уже…  тьфу-тьфу…  двадцатый  год.
Господь,  избавь  его  от   всех  невзгод…
Когда  с  фашистом  началась  война,
Кто  спас  семью  большую?  Все  она.
Как  добрая  несушка,  собрала
Под  крылышко  свое…  кого  смогла.
Уже  с  педагогическим  дипломом
Она  родным  руководила домом.
Кормила  всех.  И денег  не  жалела,
Хотя  сама  как  следует  не  ела.
Придет  из  школы...  а  еды-то  нет.
Подъели  все…  и  ужин...  и  обед...
Ей  бабушка  чаек  в стакан  нальет
И  корочку  сухую  подает.
А  тут  меня  мамуля  родила
В  Дубровино  на  берегу  высоком.
Но  в скорости  от  стариков  ушла,
У  Капы  лучше  в городе  под  боком.
Ну,  та  была  не  против – что  ж,  живи.
Пойдешь  трудиться  медиком…  плыви.
Ты  уже  выросла  и  даже  мамой  стала,
Путем  своим  идти  пора  настала.
Сынишка  будет  с  бабушкой  расти,
Пока  вы  будете   искать  свои  пути.
Мне  кажется,  что  Славка  стал  худой. 
Растет  он…  Увеличивай  надой!
Подкармливать  его,  видать,  придется.
Ну  ты  гляди…  она  еще  смеется.
Не  заставляй  мальчонку  голодать!
Нам   что,  пока  ты  поумнеешь,  ждать?
Из-за  твоих  скупых  молочных   норм
Мы  Славку  просто  ставим  на  подкорм!
- Не  ставьте…  Я  же  знаю,  как  кормить.
С  чего  решили  вы  меня учить?!
Я  по  науке,  по  учебникам  кормлю.
Сынишку  портить?!  Я  не  потерплю!   
Ну,  пока  мать  дежурила  в  больнице,
Меня  подкармливали  все,  кому  не  лень.
Я  стал  толстеть  и  ползать  стал  лениться.
Поешь-ка  за  троих  ты  каждый  день!
Но  счастье  ведь  не  может  вечно длиться.
Война  с  собою  голод  привела.
Сестренку  мать  на  кладбище  снесла.
Меня,  худого,  к  деду  повезла,
Приказ  отца  оспорить  не  годится.
Со  смертью  деда  с  мамой  мы  потом
Поехали  в  любимый  Капин  Томск.
И  нам  Шпало-пропиточный  завод
Приют  в  медпункте  дал  на  целый  год.
Партийной  тетя  Капа  рано  стала.
Она  всегда  ответственной  была.
Военная  пора  с  семьею  привела
Ее  в  село…  Работа  для  села
Отныне  жизнь  ее  до  верха  наполняла.
Она  неделями  отсутствовала  дома.
А  как  же,  ведь  инструкторша  райкома.
Член  партбюро.  Такой  нелегкий  воз.
Не  каждый  бы  мужик  его  повез.
Но  как  же  она  счастлива  была,
Когда  порожек  школы  перешла.
Мир  школьный  был  дороже  ей  всего.
Теперь  она  жила  лишь  для  него.
И сколько  школ  ни  поручали  ей –
В  них  становилось  лучше  и  светлей.
И  успеваемость  в  них  повышалась  вдруг.
Все  это  было  делом  ее  рук.
Вернее,  делом  ее  сердца  и  ума.
Она  иначе  не  умела  жить  сама.
Я  удивляюсь  даже  до  сих  пор:
Вокруг  нее  всегда  ребячий  хор.
Директор  ли  и  завуч  ли  она –
Всегда  была детьми  окружена.
Мы  из  Коканда  на  короткий  срок
Свалились  в  тети  Капин  теремок.
Мне  довелось  душой  своей  открыть:
Как  это  здорово – родных  своих  любить!
Как  это  здорово – любимым  ими  быть!
И  тетя  Капочка  отныне – мой  кумир.
Она  мне  распахнула  этот  мир,
Я  в  нем…  помимо  мамы  и  отца…
Увидел   близкие  и  добрые  сердца.
Село,  в котором  жить  нам  довелось,
Из  века  Александровкой  звалось.
Здесь  старец  на  заимке  обретался.
Прямой,  высокий,  лысый  и  спокойный.
Он  встретил  смерть  и  тихо,  и  достойно.
В  народе  тайной  царской  он  остался.
Село  же  царским  именем  зовется.
Здесь  царский  тракт  неподалеку  вьется.
На  нем…  звеня  цепями… кандалами...
Шли  мои  предки  польские  рядами…
Я  тоже по  нему прошел  немало,
Куда  меня  газетка  направляла.
Таежная  заимка  развалилась.
Дорожка  к  ней  давно  травой  покрылась.
Здесь,  в  Александровке  заканчивал  я  школу.
Средь  медалистов  здесь и  мой  портрет.
По  чистому покрашенному  полу
На  переменах  оставлял  я  след.
Прошло  полвека  как  в  последний  раз
Я  двери  открывал  в  10-й  класс.
Здесь  тетя  Капа  завучем  была,
В  районе  школа  лучшею  слыла.
Ее  выпускники  по  всей  стране 
Достойны  ее  памяти  вполне.
С  моим  отцом  сошлись  ее  дорожки.
В  одном  райкоме  члены  партбюро.
Но  что-то  вроде  тихой  черной  кошки
Меж  ними  тенью  проползло  хитро.
Она  к  нам  в  гости  часто  приезжала,
Вершила  школьные…  партийные  дела…
Она  уже  в  районе  проживала,
А  нас  судьба  к  райцентру  привела,
К  селу,  что  царским  именем  зовется.
Районная  газетка  здесь  была.
Ее  подшивка  в  Ленинке  найдется.
Я  за  три  года  там  понаписал
Немало  очерков,  стихов  и  репортажей.
И  тете  Капе  приходилось  даже
Хвалить  меня   за творческий  накал.
Наверно,  не  случайно  я  в  Москву
Отправил  документы  для  журфака.
Позднее  с  тетей  Капой  рандеву
Уже  в  Москве  устроил  я,  однако.
Из  Армавира  вывез  я  ее,
Уже  вдову…  забитую…  больную…
От  дочери  приемной…  что  зверьем
Съедала  поедом  Капулечку  родную…
И  ожила  она  в  семье  моей.
И  отпрыски  мои  в  нее  влюбились. 
Мне  легче  с  ней  жилось  и  веселей.
В  глазах  ее  вновь  искорки  забились…
Но  все  же  я  услышал  от  нее,
Что  моему  отцу  дружить  с  ней  помешало.
- Да  то,  что  Анну  я  не  удержала.
Ушла  от  нас…  и  Людку  потеряла.
Упрямство  детское  означила  свое.
Да  и  тебе  стерпеть  пришлось  немало.
Прости  меня,   любимый  мой  племянник!
А  ровно  через  день  ее  не  стало.
Она  и  мой  отец…  как  ни  крути…
Сто  лет  прожили,  правда,  без шести.
Хоть  жизнь  у  них  была  отнюдь  не  пряник,
Я,  как  они,  прожить  хотел  бы  так,
Чтоб  друг  мне  позавидовал…  и  враг!
......................................
Я  шепот  звезд  мерцающих  ловлю.
Мне  шепчут  души  тех,  кого  люблю…