Я преклоняюсь перед липой

Озолоти нас, липа!

                Ольге Ивановне Егуновой

 Золотистые грозди и пена надо мною в шуршащей листве.
 Так печальны в судьбе перемены, и так сердце грустит о тебе.
 Где вы годы шальные, златые, словно цвет над моей головой?
 Где вы встречи и песни хмельные, где застолий шумящий покой?
 Где всё Оля? Сплошные болезни... Не дружу уже я с мирным сном...
 Как прожить, дорогая, полезней? Как не стать бесполезным бревном?
 Я уж целых полгода во власти жутких болей, что бьют как шнуром...
 Я уже не мечтаю о счастье, только смерть чую бренным нутром.
 Но сегодня твой день, дорогая! Так хочу я тебя вновь обнять!!!
 Но на трубку смотреть избегаю: телефон так меня стал пугать...
 Так хочу с тобой слиться душой, засмеяться до слёз от души:
 Так хочу поделиться с тобою. Но нога так болит и мозжит.
 Но я верю, что хоть понедельник, но ты помнишь, мой друг, обо мне.
 И на улице в знойном веселье мысль моя пролетает в огне
 И люпинов, и жёлтых кувшинок, и горящих в закат облаках.
 И из двух небольших половинок, мы едины с тобою в мечтах.
 Так хотим, чтобы дети и внуки были счастливы в нашей стране.
 Чтобы верно служили науке, чтоб открыли секрет на Луне.
 Чтобы им Небеса помогали и явился Небесный нам Царь.
 Чтоб счастливыми в ночь убегали и светил вечно Лунный фонарь...
 Чтоб болезни исчезли и беды, чтоб простили родители нас.
 Чтобы наши ушедшие деды не стыдились, поверив хоть раз,
 Что мы совесть в себе сохранили, что мы - люди остались во всём,
 Чтоб нас всех Небеса пощадили, принеся радость, счастье в наш дом.
 Мы не верим давно уж в рулетку, только Богу верны мы в Любви.
 И мы плачем себе лишь в жилетку, просим тихо: "Господь! Помоги!!!"
 И он точно нам всем здесь поможет: Соломона пришли времена...
 Все страдания Бог подытожит и нальёт причаститься вина.
 И разделим мы полную чашу, очень точно по ложке попьём.
 И изменит Господь судьбы наши - снова счастливо мы заживём.

 28.06.2011 г.

О высокой жизни идеал

 В день памяти дорогой мамочки Екатерины Хисметовой-Никитиной

           Наш народ не станет злобным, диким.
           В наших танках крепкая броня,
           Пусть Союз и нищий, но Великий
           Жить не сможет, голову склоня.
   
 Уж нет тебя двенадцать лет.
 С каждым годом горестнее дата,
 С той поры, когда покинул свет
 Человек-солдат из медсанбата.
 Сколько провела, дружок, ночей
 У постелей равненных смертельно,
 Сколько гноя соскребла и вшей
 Ты с белья и простыней постельных.
 О высокой жизни идеал,
 Так бояться что-то здесь не сделать.
 Как мальчишка раненный стонал
 В страшном бое истребляя нелюдь,
 Он терял не только сапоги,
 Ноги отрывало поколени.
 Врач его ты душу сбереги -
 Скальпеля и милосердья гений.
 Он винил себя, за всё винил:
 Что безруких столько в девятнадцать.
 Он бы многим головы пришил,
 Если бы не столько операций...
 А с хирургом рядом медсестра.
 Та, что не спала ни днём, ни ночью.
 Страшная была тогда пора...
 Жаль, что это время опорочат.
 Стыдно, что забудут годы их,
 Сложно передать их все заботы.
 Мы уже не видим средь живых
 Тех, кто в медпостах спасали роты.
 И красивый облик молодой
 Девушек в косынках очень белых,
 Стал уже размытый, неживой.
 Мастерство забыто рук умелых.
 Сколько перестирано бинтов,
 Сколько сделано ночных уколов!
 И боец, лишь став чуть-чуть здоров,
 Был готов в бою сражаться снова.
 За Союз великий и большой,
 За отца, деревню и мамашу,
 И за профиль девушки чужой,
 Что кормила утром с ложки кашей.
 Что мензуркой мерила бульон
 И с голодным взглядом глаз бессонных
 Гнала мысль о пище с сердца вон
 Среди ран и запахов зловонных.
 Не любила мама вспоминать
 Об утратах страшных и потерях.
 Как ей трудно было собирать
 Мёртных ночью с временных постелей.
 Очень тяжелы были тела,
 И горька сердечная утрата.
 Столько сил вложила... Не смогла
 Чуть продвинуть жизни его дату.
 Морги переполнены в ночи,
 Но в палатах нет уж тоже места.
 Кто-то стонет, кто-то уж кричит
 Имя своей девушки-невесты.
 Как забыть зловещий тот кошмар?
 Как забыть тела мужчин из ада?
 О как страшен смерти новый шквал!
 Столько писем написать ведь надо!..
 О война, смешение времён,
 О война, потеря всех потерей.
 Как страшна ты для людских племён,
 Выпустивших вновь из клетки зверя.
 О танкист, сгоревший как свеча!
 Ты в сметане белый и безликий*,
 Лижет кошка тело, чуть урча**.
 Средь картошки*** выступают лики,
 Лики, обожённые в боях,
 От крахмала**** в розовости жуткой.
 Нет Россия не потерпит крах,
 Верил мир в любую из минуток.
 Наши гены помнят те бои,
 Полные бесстрашья и отваги,
 И госпиталя, что рядом шли,
 Где бинтов кровавых всюду стяги.
 Наши внуки чувствуют душой
 То единство, что разбить пытались.
 Пусть погиб Союз сейчас большой,
 Но народы прежними остались...
 Сложно потребительство внедрить
 В тех, чьи деды крошкою делились
 Из подкорки и бинты не смыть,
 Они бабкам нашим годы снились...
 Их нам никогда не позабыть...

 19.05.2011 г.

 * обгоревших до костей солдат, смазывали сметаной, и кошки её постоянно слизывали и лечили больных целебной слюной.

 ** чуть урча - этих кошек ничем не кормили и держали в стерильных клетках.

 *** Средь картошки - менее страшные ожоги покрывали протёртой картошкой.

 **** от крахмала в розовости жуткой - картошка на ранах лежала только до того момента пока была розового цвета. Буреющую картошку снимали и тут же рану покрывали новой свежей протёртой картошкой.