Вернусь, не забывай

Какая-то таинственная сладость,
Вплетенная в тоску былых кровей,
Во мне в тот день мучительно металась,
Как во терновых ветках соловей...
***
Застыло сердце, образ не узнавши.
А ноги, помня линии дорог,
Неспешно и уверенно дрожавши,
Ведут к родному дому на порог.

И словно бы сквозь дни ведут, сквозь годы,
Сквозь век людской и тихий шум берез.
Под спелым солнцем в песне непогоды,
Под сенью старой ивы свежих слез.

Ведут через поля златых колосьев
По переливам свежей лебеды.
До чистопрудной линии откосов
По глади затянувшейся воды.

В ушах грохочет детство звонким смехом,
Душа несется, как весны ручьи,
Мимо амбарной стойки, где под стрехой
Когда-то зимовали воробьи.

Вдоль рощи невысокой, меж стогами,
Во сладости ореховой мечты,
Сбивая с листьев бо'сыми ногами
Осколки серебристой красоты.

Шумит ковыль, равнину обнимая,
Да ветер шьет из лип медовый плат.
И сладости малиновой внимая,
Живет душа… а очи будто спят.

Открою их… не кончится услада,
И нежный привкус с губ не упадет.
Лишь грудь пробьет морозная прохлада
Тот дом, который больше не живет.

Он, как старик, склонился одиноко,
Да шапку скинул в травный изумруд.
Зеницы-окна распахнул широ'ко,
И слезы обожженные текут.

И слезы эти катятся горохом
По лицам тех, кто с этим стариком,
Как со в тумане скрывшейся эпохой,
С младенства лет был родственно знаком.

Закрою снова – вижу полисадник,
Калины куст у серого плетня.
А вот ведет с конюшни юный всадник
На поле черногривого коня.

И милая старушка у порога,
В руках стакан парного молока.
«Пойди, родная, выпей, ради Бога».
И всё внутри замлеет от глотка.

Прижмет к себе тихонечко, несмело,
Рукою проведет по волосам.
За всех за нас, чтоб горе не задело,
С молитвой обратится к небесам.

И я шепчу: «Помилуй, Боже правый!
Коль всё ушло, нам память сохрани.
Всё сохрани: и пенье птиц, и травы,
И в близких окнах теплые огни»…

Вот виден от канавки след зеленый,
Лишь затянул камыш со всех сторон.
Кагда-то здесь девчонкой несмышленой
Ловила лягушачий перезвон.

И рыжих пчел звенящие беседы
В бескрайности ромашковых морей.
А по ночам совиные куплеты
Под занавесом старых тополей…

И вот оно, сплетение безумства:
Безжалостной неистовой тоски
И сладостного трепетного чувства
От светлых дней, что памяти близки.

И слезы на глазах, и улыбаюсь…
Здесь часть меня хранит безмолвный край.
Вот потому и нынче не прощаюсь,
А говорю: «Вернусь, не забывай!»