подкожей

Все сходят на конечном пункте остановки поезда.
Молча собирают негустые пожитки и отправляются по делам.
Утренняя Калифорния еще дремлет своими тусклыми фонарями на безлюдных улицах.
Кто-то сладко спит в теплой постели, но этот кто-то - не я.
Знаешь?
Я - пустая оболочка.
Без осознанных мыслей, беззащитная и слепая, как новорожденный котенок.
Со сбитыми костяшками и лишь единственным долгом.
Вернуться домой.
Я ничего не чувствую.
Этот бесконечный уик - энд пахнет кровью и мальчишескими слезами. Пахнет спустившимся на землю богом с электрической гитарой.
Богом, не человеком.
Таких людей не бывает.
Люди не умеют извлекать из расстроенной коробки теребящие душу звуки.
Люди не умеют так петь.
При всем своем желании люди не выглядят так, как выглядишь ты в свои неполные 22.
Отрывками вспоминая промелькнувшие красным флагом события, я закрываю глаза и стараюсь выбросить все из головы. Прогнать, вытопить, выжить, выкурить из черепной коробки.
Ты был слишком хорош собой. Слишком ярко и лучезарно светился.
Такого просто не бывает.
Чтобы понять, я опущу тебя, как можно ниже.
И только тогда мы будем на одном уровне, сможем поговорить по душам.
Хотя, сомневаюсь, что ты теперь на что-то способен.
А знаешь, я ведь тоже был музыкантом. Толпа носила на руках своего кумира.
Был, пока на сцену не пришел двадцатилетний брутальный парнишка со своей группой.
Почти брутальный снаружи, пахнущий дорогой кожей, но прянично-лавандовый изнутри.
И, представляешь, мой вечный героиново - рокерский типаж утонул в чужих лучах славы.
И тогда я поймал тебя в подворотне, одного.
И долго думал, куда ударить сначала.
Выступающая скула с полоской черной краски требовала кулака.
За неполноценное, хромающее счастье.
За сломанную судьбу.
За кривую улыбку со сцены.
За запылившуюся гитару на стене.
Месть избавляет от сантиментов.
Не несет в себе никакой пощады.
Только горечь, обиду, нефильтрованную живую злость.
И даже сейчас, на пути домой я с упоением вспоминаю хруст музыкально ломающихся ребер.
Разучившись воспринимать музыку такой, какая она есть, с извращенным ритмом внутреннего барабана.
Мелодичных вскриков о помощи.
Трескавшихся суставов под грязными конверсами.
Представляй, что твоя любимая и родная группа, частичка подкорки в голове, больший процент твоей жизни сползает с насиженного места под солнцем, как его улыбка в тот теплый июльский вечер и отправляется на нежданный покой.
Мурашки?
Понимаешь, значит.
Такие, как ты не должны выходить на сцену.
Не должны выходить и становиться легендами псевдо-рока.
- Прощай, старушка слава, - салютую в пустоту.
Следующей остановки не существует.