Восток Прошлое

Прошлого много холодных портретов. Сколько увидеть способны сейчас мы – странные, разные, мерзкие, бледные. В общем-то… толком и без лица? Мы без вопросов – но с кучей ответов, морщимся, живы, но безучастны, с сердцем твердеющим, с мыслями вредными – мёртвые куклы живого Творца.

Жаркий восток поднимает с рассветом, новый мулла завывает на башне. Люди встают, умываются вместе – после идут на молитву толпой. Путаясь в полах халата – в нагретых стенах и храме совсем и не страшно, льются молитвы и сходятся в песнях – мудрый священник кивнёт головой.
Тут мусульмане, арабы, евреи – камни горячие липнут к ногам. Наши сандалии уж поистёрлись – сколько мы живы в чужой стороне? Душу сжигает… но что изменит? Лишь бы молиться осталось Богам. Не соглашаемся, но и не спорим – время для памяти есть в каждом дне.
Город пустынный и жаркий, палящий, перцем пропитан, наверно, насквозь. Мы в ожидании жизни и песен – только ни песен, ни жизни в нас нет. Господи-Боже! Летят мимо арки… мы словно в клетке, все вместе, но врозь. Город сгоревший безинтересен, голый и страшный, для нас как раздет.
Кажется, снова убили кого-то. После полуночи путь всем заказан. Медленно, сонно плетутся верблюды. Карри и перцем несёт в мостовой. Если встречаем людей, пешеходов, лучше бежать – и дорогами разными, правда, быть может, случится вдруг чудо – и вот услышит тебя постовой.
Завтра всё тоже – восток и рассветы, снова мулла завывает на башне. Ты с ним проснёшься, завяжешь халат, снова сольёшься в молитве с толпой. Ищешь вопросы – находишь ответы, память услужливо будет не страшной. Шепчет, что с перцем и карри – назад ты возвратишься… быть может… домой.