Лирический обзор 3. Илья Тюрин

       Здравствуйте, уважаемые поэты и гости Лирического Героя,
                с Вами Арина Бастракова.



Сегодня я продолжаю нашу новую рубрику "Лирический обзор". В этой рубрике я начала знакомить Вас с творчеством и биографиями поэтов, которые мало известны или совсем неизвестны в поэтических кругах и широкой публике.
Большинство из этих поэтов ушли из жизни...
Известность и удача - дамы довольно капризные, одним Поэтам повезло, их знают, читают и любят независимо от того, что они давно покинули этот мир, другие остались за кадром, не смотря на то, что были не менее талантливы и писали замечательные стихи.
Вот о таких Поэтах и Поэтессах я и пишу в моих обзорах, которые начали выходить и будут выходить 1-2 раза в неделю.
/Арина Бастракова/



Тюрин Илья Николаевич (1980-1999)


     Поэт, эссеист, публицист, философ, рок-музыкант. Стихи писал с детства, но основной цикл стихов написал в 1996-1997 г. После окончания лицея при Российском государственном гуманитарном университете избрал профессию врача. Год работал санитаром в НИИ им. Склифосовского, затем поступил на педиатрический факультет Российского государственного медицинского университета (РГМУ). Ещё учась в лицее организовал группу "Пожарный Кран", был её солистом, бас-гитаристом и автором песен (сценическое имя - Гавриил Семёнофф). С 1996 года писал эссе и публицистические статьи, многие из которых публиковались в центральной печати.
     Илья Тюрин трагически погиб 24 августа 1999 года (утонул в Москва-реке), ему было 19 лет. Посмертно издана книга "Письмо" (2000), в которую вошли стихи, песни, эссе и статьи Ильи Тюрина; издан CD "Ровесник Луны" (2000) с песнями Ильи; в 2001 г. в журнале "Новый мир" опубликованы его "Записные книжки"...
     Узнать больше о Илье Тюрине Вы можете, посетив посвящённый ему сайт:
                http://ilyadom.russ.ru/
     Статьи и эссе Ильи Тюрина: http://www.proza.ru/avtor/iljushok
     Похоронен Илья Тюрин в Москве на Кузьминском кладбище (46 уч.)
 

Эта информация и фотографии взяты с сайта "Могилы ушедших поэтов" http://www.po.m-necropol.ru/tyurin-ilya.html


                Cтихотворения Ильи Тюрина:



Е. С. Стих клубится над чашками в доме...

Стих клубится над чашками в доме,
И когда я распластан на льду -
Он меня подзывает ладонью,
На которой я просо найду.

Если слух твой не знал изобилья -
Наблюдай через доски сама,
Как петушьи короткие крылья
Над привычкой парят без ума.

Нас Творец не учил диалогу,
Презирая двойное вранье.
Мы же видим из окон дорогу:
Дай нам Бог что-то знать про нее


         ***

    Дождь в Москве

Немногие увидят свой конец
Таким, каким я вижу этот ливень,
Где медленно из облачных овец
Вдруг молния высвобождает бивень.

На улицах спокойно. Полных вод
Хватило для того, чтоб все колеса,
Все фары, каждый каменный завод,
Все небеса - удвоились без спроса.

И время ненаказанным бежит,
Но розга не впустую просвистела.
Во всем, к чему он сам принадлежит,
Глаз не находит собственного тела.

А значит, все на месте, все с тобой.
Жизнь и разлука с ней неразличимы,
Но первая отходит от второй
На полшага: мы делаемся зримы

Самим себе и миру самому.
Таков последний миг, но не расплаты.
Мы вытесняем, погрузясь во тьму,
Свет в последождевую кутерьму -
На плиты стен и кровельные латы.

1.05.1997


         ***

        Рублев

Мне чудится счастье, не данное мне,
Когда посторонним пятном на стене
Я вижу Богиню и Сына Ее
И тело теряю свое.

Мне кажутся знаки их временных бед
Навечно влитыми в мой собственный свет,
Как будто узла этих лиц тождество
Дало мне мое Рождество.

Здесь два расстоянья меж них сочтены.
Одно - сокращенное взглядом жены,
Второе - Ему в складках мглы золотой
Открылось доступной чертой.

И воздух сгустился. И трещины дал
Трагических судеб единый овал,
И мимо две жизни прошли, и года -
Как им и хотелось тогда.

И слезы встают за пропавшей стеной,
Минутой терпенья скопляясь за мной.
И в недрах земли, где минуты не жаль,
Со звоном сломалась деталь.


         ***

   Посвящается Байрону

Лондон дышит. И в дыханье этом
Что ни вздох - к бессилию шажок.
Муза, возвращаясь от поэта,
В мысли оставляет сапожок.

А наутро вновь переобута:
Вовсе не стесняясь наготы,
Точно в срок является, как будто
Ждать ее способен только ты.

Все, что появляется с Востока -
Солнце. Все, что чудится в тиши -
Лишь она. Все, чтимое с восторгом -
Ложь и ложь. Но даже и при лжи -

Это связь. И как ни брей щетину -
Дальнозоркости не избежать,
Ибо взгляд, до слова ощутимый,
Только ей и мог принадлежать.


         ***

Памяти Мандельштама

Нам памятные числа в ряд
Выстраивают время: десять,
Пятнадцать, сорок, пятьдесят -
В надежде нас точнее взвесить.

Мы начинаемся тогда,
Когда по чьей-то смерти минут
Определенные года,
И Землю к нам на шаг подвинут,

Чтоб твердость подгадать стопе,
И мозгу в маленькие мысли
Плеснуть словарь, и на пупе
Связать их в узел, чтоб не висли.

Когда же разум обретет
Для цифр достаточную крепость,
Нам снова подвернется год,
Как неразборчивая редкость, -

И нету смысла полновесней,
Чем том, каким она полна.
И нету сил смешаться с песней,
Которую поет она.


         ***


Я чувствую как много впереди...
Илья Тюрин
Я чувствую как много впереди
Ни звуком не оправданного гула -
В которых есть миры, но посреди
Которого не плачет Мариула.
А значит, сам он только адресат
Наружных слез, летящих отовсюду.
Я знаю, что меня не воскресят,
И потому не осужу Иуду.


       Старик

Ветшающие линии границ
Между лицом и воздухом настолько
Приблизилось к согласию, что птиц
Не хватит небесам на неустойку
Его окну.
Закройся, не смотри
Покуда вьюга беглых слез не смоет
Бессильным парку и скамье внутри -
Такой же белой, как и всё зимою.

18.10.1996



     Моцарт

Я слышал, есть собор
На юге, где свеча
Не гаснет до тех пор,
Пока не закричать.

Как тонко ни извлечь
Гортанную струю -
Ей счастие увлечь
Свет за черту свою.

Секундой отступя,
Она горда лепить
Мадонну не с себя,
Не для себя убить.

Я осквернитель жен,
Полей и сел, всего.
Как только звук рожден -
Я умертвил его.

Мне это крови знак,
И надписать над ним
Плиту - скорей никак,
Чем именем моим.
               
         ***

       Калека

Урод сидит напротив, и сложенье
Тяжелой головы, как метеор,
Притянет глаз и высветит для зренья
Невидимое в мире до сих пор.

Щадя его, взор не преступит кромки.
Но мы не в силах так жалеть сердца,
Как это могут хрупкие обломки
Уроненного с высоты лица.

Он на закорках рослого несчастья
Встречает любопытство площадей.
Его беда - приближенная к страсти,
И не черты отталкивают в ней,

А только сила, сжатая ударом,
Предметы движет от греха во тьму.
Поэтому мы не узнаем даром
Того, что ведомо за нас ему.


         ***

Ломая лед в полубреду
Двора ночного,
Я скоро, может быть, сойду
С пути земного.
Когда один (нельзя двоим)
Спущусь глубоко -
Кто станет ангелом моим,
Кто будет Богом?
И почему - на высоте,
Внизу и между,
Мы вынуждены в простоте
Питать надежду
На некий разума предел -
На область духа?
Набат как будто не гудел,
Да слышит ухо.
Как нацию не выбирай -
Она режимна.
Известно, хаос (как и рай)
Недостижим, но
Не в этом дело. Потому
И в мыслях пусто:
Не доверяющий уму -
Теряет чувство.               


          ***

       ВДОХНОВЕНИЕ

Когда над миром, пущенным под гору,
Я возвышаюсь и гляжу с высот -
Я вижу новый мир, и он мне впору,
Как время - ходу комнатных часов.

Когда и эту область я миную,
И вон спешу, от наблюденья скрыт, -
Я чувствую, что знаю жизнь иную,
Чей торс трудом старательным изрыт.

Я слышу, как работают лопаты
И льется мат пришедших до меня
И после: я бывал и здесь когда-то,
Здесь пьют, мои куплеты помяня.

Я жду угла, где их не слышен голос -
И мой от них настолько вдалеке,
Что стих уже свою не чует скорость,
И в чистый лист вступает налегке.


             ***


            НАЗАД

Я знал свой дар - и в осторожном тоне
Молился укороченной строке,
И жил, как шум в опустошенном доме,
Волной на позабытом молоке.

Росла в небытии и глохла в мире
Бемоль, неразличимая вдвоем,
И ловкость пальцев, странную на лире,
Я слышать стал в сознании моем.

И ощутил, как временность и вечность
В бегах от глаз - образовали звук.
И злым дуэтом скорость и беспечность
Листы марали без участья рук.

Я не читал написанного ночью:
И разве что, оплошно находя
Среди бумаг былые многоточья, -
Их суеверно прятал, уходя,

Чтоб память не оставила улики
Для тех времен, когда я, сквозь слезу
Увидев увеличенные блики,
К бессилью на карачках доползу.


             ***


           ЗЕРКАЛО

Взгляд в зеркало быть вечным принужден,
Как вал - девятым...
Как рукопись, мне профиль возвращен
Уже измятым.
Он - память от свечного острия -
От центра ночи,
Пристрелянной в десятку; чья струя
Обычно и соединяет точки
Лица и света, в каждой опознав
Свою вершину.
И свой конец. И свой обратный знак-
Первопричину
Всего, что составляет новый день,
Бредущий через...
...Так на лицо отбрасывает тень
Грядущий череп.


             ***


         ОТКРОВЕНИЕ

Для второго пришествия день
Не настал и, боюсь, не настанет,
Ибо если ума не достанет
У богов - то займут у людей
И отсрочат прибытие. Дом
Слишком стар, чтобы вынести гостя.
Дело вовсе не в старческой злости
И не в злости наследника: в том,
Что излишний, как только войдет,
Будет смешан с другими в прихожей.
Стариковское зренье похоже
На обойный рисунок, и ждет
Лишь момента, чтоб дернуть за шнур,
Включающий люстру. Кто б ни был
Ты, сулящий убыток и прибыль -
Ты, отчаявшись, выйдешь понур:
Не замечен, не узнан, не принят,
Не обласкан и им не отринут -
Ты уйдешь. Этот путь на сей раз
Не отыщет евангельских фраз.


             ***


          ЕККЛЕСИАСТ

Я лежу на диване. Передо мной
Стол, покрытый бумажною белизной
В декабре. Но единственная белизна
За окном - это цвет моего окна.
За окном - декабрь. А за ним - январь.
Птицы движутся, время стоит. Календарь
Разминулся со снегом, застрял в пути.
Или некуда больше ему идти.
Из рта навсегда вылетает речь,
И покой наш уже ни к чему стеречь.
Сняв халат, удаляются от одра,
Охладевшим надеясь найти с утра.
Снега нет. Нам нельзя потерять тепло:
Мы испортимся. Будто бы бьет в стекло
Постоялец - и видит еду, ночлег.
Мы не можем открыть, нам не нужен снег.
Мы уверены: это стучится он,
Не оставив следа от голов и крон,
Все, помимо себя, заменив собой -
Как умели лишь мы, и никто другой.
Мы в снегу. Если Бог попадет в метель -
Философия сгинет. И как постель
Будет выглядеть Рай (или Ад - как знать,
Коли смерть занесло, и не нам умирать).
После снега уже не мозги его
Объяснят: что есть серое вещество,
Как не сам он? Под силу понять ежу.
Снега нет. Небо счастливо. Я лежу.



             ***

Мой черный стол диктует мне союз
С толпою развороченных бумаг,
В которые заглядывать боюсь,
Как в письма от сошедшего с ума.
Я словно постоянный адресат
Для этих груд, хоть в зеркале двойник,
Пейзаж в окне, и время на часах
Идут ко мне, опережая их.
Почтовая ошибка? или знак
Ноги на их нетронутом снегу? -
Я лишний здесь, но мне нельзя никак
Исчезнуть: не умею, не смогу,
И не привыкну, и уже свою
Испытываю память, а не страх,
Валяясь по измятому белью
За полночь у бессонницы в ногах.



            ***

Живущему, как прежде, на Земле,
Отравленному, как ни разу прежде, -
Мне кажется, что вещи на столе
Все те же, и изъяна нет в одежде.
В кармане звякнет (если протянуть
К нему в живот неласковую руку):
Так было утром. И полдневный путь
В окне купе не обновил округу,
И свежестью спасают не слова.
Привычка к ним нас убедит в обратном:
Стежки у хирургического шва,
Они ценны в повторе многократном.

            ***

       ПЕСНЯ САНИТАРА

Жизнь моя адова! Что тебе сделал я?
Как тебе мало других,
Кто уж не вынул из рубища белого
Рук неповинных своих!
Фартуки набок, поденщики вьючные,
Вверх не глядящий народ.
Двери проклятые, скважины ключные!
Кто вас еще отопрет.
Ухо, что воем страдальцы наполнили!
Худо тебе у плеча,
Если плывет - чтобы мертвые вспомнили -
Зов гражданина врача.
Клети звериные, дни дезинфекции!
Пусть вас не будет в аду,
Где, отрешенный от сна и протекции,
Я по настилу пойду.


             ***


            1997

Повторяются числа, которыми ты
Отмечал свою нежность у края листа.
И никак не понять: то ли снятся листы,
То ли снег занимает на кровле места.
Ты стоишь у окна и не можешь никак
Защититься рукою от времени – чтоб,
Поднимаясь от труб и от воротника,
Дым тебя не заметил, и твой полуштоф
Новогодний остался нетронут внутри –
Словно место в минувшем тебе уступя,
И газета, не взятая из-под двери,
Превратилась наутро в привет от тебя, -
Чтоб следы по паркету вели не к окну
И не к выходу, но – как в смятенье, во сне –
Громоздились в тени, оставляя одну
Только пыль на себе – будто память по мне.



            ***

К полуночи я дважды изможден.
Со мною чай и положенье в кресле,
Пустые мысли, присказки. И если
Протяжный день окончился дождем -
Я думаю, что это обо мне.
И близкий шорох (тополь поднимает
Листву) меня печально занимает -
И больше получаса я вовне.
Мне будто незнаком обычный строй
Книг за стеклом и пятен на обоях.
Я вижу зеркало, но в нас обоих
Не чувствую себя. Зрачок пустой
В смятении, но словно даже рад,
Как сплетне, - неожиданной работе;
Снует и скоро гибнет в повороте
На зеркало, где поджидает брат.
И эта смерть подхлестывает ум:
Давно готов размер - лишь дайте тему.
И тишина выдерживает стены,
Как подвиг на себе, и всякий шум
В такой тиши - как голос божества
Незваного, неправильного. Плотно
Пигмей меня объял - и неохотно,
Как кошелек, я достаю слова.
И вскакиваю. Кресло, шевелясь
Еще секунду без меня, однако,
Живет - и переносит на бумагу
Моей рукой своих плетений связь.



         ***

Примитивный пейзаж
В половину листа,
За который не дашь
Ни окна, ни холста;
Безопасная даль
В половину руки,
Но рука и печаль -
Как они далеки!
Если выйти за дверь
И направо взглянуть,
То напрасно теперь
Открывается путь:
Половина зимы,
И дороги бледны,
И оттудова мы
На ладони видны.
Потому что и там
И, как правило, здесь -
Мы не в тягость богам.
Ибо мы-то и есть
(Глядя издалека -
Чтоб достал карандаш)
Фонари и река,
Примитивный пейзаж,
От неблизких картин
Отстраняющий плоть:
Чем он дольше один,
Тем он больше Господь.



          ***
 
Представьте: старый друг к вам возвратился -
Настолько старый, что уже не друг,
Что ваш (вполне естественный) испуг
И на его лице отобразился.
Не шелестя десятками годов,
Не поминая ни зимы, ни лета, -
Вы вспомните об умерших, а это
Знак, что Харон к отплытию готов.
Кого из вас не примет он на борт?
Кто слишком легок для его балласта?
Чей вес чужую смерть вбирал нечасто?
Кто движется в куда как ближний порт?
И где гарантия, что ад и бриз
Меж них не заключили договора
(И направление одно, коль скоро
Желанный гость пускается в круиз)?
Все это рассчитать за полчаса,
И двух минут не уступив без бою -
И есть хорал, разложенный судьбою
Для праздника на ваши голоса.


          ***

      Е.С.
 
Что я тебе напишу на коленях у сумерек,
Страшная девка без адреса и без примет?
Смейся, пора: я почти объясняюсь в безумии.
Будем считать, что и это сойдет за привет.
Вся моя комната в ужасе - если б ты видела! -
От перекрестных шагов. Или мы не вдвоем
Бедное чувство с шестым миллиардом в делителе
По единице секундам теперь отдаем?
Или один я? И некуда с эдакой бездною
Деться: всерьез не покинешь себя-старика.
Разве что память спасет: ты не самая честная,
Я же не гений. Ну вот мы и квиты пока.
Как назову? Хоть по первой строке, если хочется.
Не принимай за стихи: это только прием.
Стихотворение ждет. И пока оно кончится -
Кто бы мне высчитал, сколько мы лет проживем.


             ***

      Е.С. Я ТЕРЯЮ МЕЛОДИЮ...
 
Я теряю мелодию. Губы дрожат, и детство
Возвращается, как Одиссей, со слезами в дом.
Вопреки одиночеству, знай, я избрал соседство
С расстояньем таким, что и глаз-то берет с трудом.
Голова, что верблюд, незабвенной деталью вьючна.
Никакому в бесплодные ясли мои не дойти лучу,
Потому что была ты мне горше испуга - и так созвучна,
Что себя в этой смеси и сам я не различу.


             ***

           НАБРОСОК
 
Мы забываем названия, звания избранных,
Мы называем забвение Божией волею.
Бог триедино царит над углами да избами.
Воля, не жалуя Бога, роднится с неволею.
Болью в неволе, в углах, и соседствуя, стало быть,
С Чистою силою, что дополняет Нечистую,
Корчатся строки в агонии почерка - старою,
Новою, среднею, вечною, этою истиной.
Истина есть: за углом, вон, видали в полтретьего.
Истины нет. Но недавно была, исповедалась -
С рифмою, все как положено: снова, как медиум,
Некто заносит подлунную письменность в ведомость.
В видимость. Тень от смычка посредине безмолвия -
Взрыв, меж зрачком и листом порождающий трещину
В виде строки - называется Божией волею.
Сном называется. Чудом. Как правило - вечностью.
Вечность граничит по берегу строк со Вселенною.
Карта им - сгусток извилин, зажатых в руке...
Как не признать, что и мир, полный тьмой и Селеною
Движется к точке.
К финалу строки.
К точке.
К



          ***

Я уеду из дома,
Не услышав от стен
Ни добра, ни худого:
Насовсем, насовсем.

Будет ветер и пусто.
Мне идти одному:
Я последние чувства
Все оставил ему.

Через арку направо,
И вперед до огней.
Вот мой Реквием - браво! -
В перелетном окне.

Десять тактов навстречу
Голубям на карниз, -
И вприпрыжку на плечи
Переулка. И вниз.

Брось печалиться, ужас
Пережди. Не дрожи
О консервах на ужин,
И не бойся за жизнь:

Там, за парой балконов,
Различимых к утру,
Тело станет законным.
Значит, я не умру.


        * * *

Все знают, чем прекрасно заточенье
Для летней скуки праведной души.
Ей кажутся целебными движенья
Недель и трав, и бабочек в глуши.

Но от спасения нескромных взоров
Рассудку не укрыться в деревнях,
Среди печей и радужных узоров
Небытия на многолетних пнях.

Я отвлечен от городских трудов,
И сердца запоздалое усердье
Ночует в небе конченного дня.

Гляжу без зла. Минуй мой бедный кров.
И словно мудрость или милосердье,
Яви свой лик: не беспокой меня.
Коленцы, 8.07.1997


         ***

       ДЕРЕВНЯ

О, как нетрудно было догадаться,
Что сил не хватит на земную рать,
И здесь урочной гибели дождаться,
И мир упреками не волновать.

В простых предметах видится бессмертье,
И высший дух окутывает ум.
Как в сказках языку доступны черти —
Так зло забавно ходу сельских дум.

Здесь нет восторга — нет и примиренья.
Речь тянется по ветру наравне
С душой сожженных листьев, и у зренья
Нет повода принять пейзаж вполне.

Здесь ясный свет; и трюки мирозданья
Приобретают прелесть на глазах.
В наличниках нет русского сознанья —
Как нет богов в прекрасных небесах.
Коленцы, 10.07.1997.


         ***


        ПОМИНАНЬЕ

Передо мной идет семья других,
И каждый в ней опаснее, чем я.
Их речь сильна; и лишь сквозь торсы их
Ко мне спешит единственность моя.

Там всякий мелкий жест неразличим,
Но общее для них небытие
Подаст свой голос, если перед ним
Стоять в молчании, как в одном белье.

Тогда не будет шума. И никак
Себя не обнаружит страх земной.
И пробуешь ногой осевший мрак,
И слышно «прочь», но чувствуешь: «за мной».

Спрячь этот сон. Ты видел все в бреду.
Молчанье под беседой утаи.
Ответь, что был кошмар: стоишь на льду,
Глядишь — следы, и узнаешь свои.
27.07.1997


         ***

   Cтаринная живопись

Предместье Тициана. Мешковина
С картофелем из высохших долин,
Полуокно. И свет наполовину.
И тьма в глазах. И Бог преодолим.

Пожалуйста! Давай остудим глину,
Октябрь на красный свет перебежим.
Два выхода: Творцу найти причину
Или себя почувствовать чужим.

Язык не кисть. Не ждет переворота:
Меж фраз его всегда найдутся те.
Но если нет - то хлопнут не ворота,
А воздух на распоротом холсте.

29.11.1996

_____________________________________

Стихи Ильи Тюрина взяты с сайта Стихи.ру http://www.stihi.ru/avtor/iljushok


Страница Ильи Тюрина на сайте Стихи.ру
http://www.stihi.ru/avtor/iljushok



Уважаемые авторы, надеюсь, что Вам понравилось творчество этого поэта, который прожил очень короткую, но такую яркую жизнь на этой Земле.
Будем рады, если Вы поделитесь с нами Вашими впечатлениями о стихах Ильи Тюрина.


           Ведущая Лирического обзора - Арина Бастракова.