Ну, здравствуй, Москва

     На улице был август 1968 года.
     Я стояла в большой полупустой комнате коммунальной квартиры, в двухэтажном старинном особняке, расположенном в центре Москвы, у Курского вокзала, и думала: "Когда же закончится моё бесконечное сумасбродство? Ведь лет-то уже прилично...И чего это я, вдруг, поменяла Ленинград на Москву? Родной город, где родилась, училась, много лет успешно работала, имела семью, массу друзей, была уважаема и любима коллегами, имела колоссальные возможности и связи...
     И вот, пожалуйста! Захотелось поменять место жительства.
     Москва-то мне вообще не была нужна, я и знала-то её плохо. Так, наездами, больше по автоспорту".
     Звала мужа в Ленинград - категорически отказался.

     И вот, я в Москве. Осматриваюсь и представляю себя в новой квартире.
     Потихоньку начинают шевелиться волосы на голове.

     Квартира расположена на первом этаже старинного полуразвалившегося здания. Состоит из трёх съёмщиков: моего мужа, въехавшего из великолепной квартиры по обмену, семьи милиционера из трёх человек, и одинокой соседки. Все коммунальные удобства во дворе, с выходом в противоположную сторону.
     Правда, высоченные, около пяти метров, лепные потолки, изразцовые старинные камины в комнатах и необъятные просторы...Фантазий для ремонта хоть отбавляй!

     Женившись на мне, мой муж, конечно, точно знал особенности моего характера и предполагал, какая ему предстоит жизнь после моего переезда в Москву. Но он знал и другое - постоянные разъезды и командировки редко задерживали его в Москве. А потому, все мои буйные фантазии в плане обмена квартир, мебели и ремонтов, естественно, ложились на мои плечи.
     Ну что ж, это было моё абсолютно добровольное желание, а мужу только оставалось приводить всех приятелей и сослуживцев домой и демонстрировать, не без гордости, послеремонтные хоромы.

     Всё это было потом. 

     А сейчас муж, поставив автомобиль под окнами, вернулся в квартиру, но не один, а с соседом-милиционером по имени Миша.
     Это был невысокого  роста и хилого телосложения мужчина, с приятным лицом, говорившем о нём, как о любителе алкоголя. Был он в форме постового милиционера, очень складно сидевшей на нём, и при оружии - пистолете, о чём свидетельствовала кобура.
     Когда же Миша снял кобуру и вытащил оттуда больших размеров свежий огурец, у меня началась икота.
     Прослужив к тому времени пятнадцать лет в милиции, я такого не видела, да и предположить не могла, насколько широка и многогранна фантазия наших доблестных сотрудников.
     Поскольку я долго пребывала в столбняке, Миша добродушно объяснил мне, что не готов умирать молодым, а настоящий пистолет привлекает внимание преступников.
     По закону он должен сопротивляться, а при его мелкой комплекции пострадает только он сам. Поэтому спокойнее держать пистолет дома, а затрещины разочарованных нападающих, проходят довольно быстро.

     Пока мы разгружали свои вещи, пришла с работы Мария Ивановна - жена Миши,очень миловидная хрупкая женщина, ткачиха с фабрики.
     К вечеру мы уже подружились, и на кухне делились впечатлениями о жизни.
     Позднее, уже прожив пару недель в этой квартире, мы узнали, что Миша, будучи в сильном подпитии, не только ссорится с Марией Ивановной, но и поколачивает её.
     Этого не мог терпеть мой муж. Мишу он быстро приводил в порядок мужскими методами, а с Марией Ивановной ему приходилось вести длительные дипломатические переговоры, поскольку она категорически отказывалась заниматься рукоприкладством. Муж предлагал ей отвечать Мише тем же, а она    боялась уголовной ответственности, хоть муж и уверял её, что самое жестокое наказание - лишат её ткацкого станка на работе, да и то не надолго.

     Так на кухне улаживались семейные конфликты соседей, и мне казалось, что они были счастливы, что мы появились в этой квартире.
     Я же, наблюдая всё это, думала:"Как же я должна любить своего мужа, чтобы уехать из Ленинграда и поселиться в этом общежитии?"
     И я его действительно любила все долгие сорок с лишним лет, и никогда, и  ни о чём не пожалела, несмотря на все безумно сложные периоды нашей жизни.

     Наконец, появилась следующая квартирная соседка, - запамятовала её имя.
Куда она периодически исчезала, никто не знал.
     Но однажды я обнаружила в смежной с нашим помещением комнате, с которой соседствовали камины и заколоченная дверь, какие-то странные звуки: вроде бы по утрам пели петухи. Я поинтересовалась у соседей, и они честно рассказали мне,что в подполе и в камине соседка держит кроликов и кур, выращивает их, а потом продаёт на рынке. И что соседствующая с нами комната принадлежит моему мужу по обмену.

     Честно говоря, я даже предположить не могла, что у меня такой бестолковый муж!
     Даже не посмотреть документы при обмене!
     На следующий день, предварительно побеседовав с соседкой, я уже шла из домовой конторы с документами на обе комнаты.
    
     Так я снова оказалась при деле - чистила подпол, камин и жилое помещение из-под животноводческого хозяйства соседки.
     Она с сожалением смотрела на всё происходящее и, вслух подсчитывала убытки.

     Прожили мы в этой квартире около двух лет, пока, после марафона "Лондон-Сидней" директор АЗЛК В.П.Коломников не предоставил всем участникам этой поездки по новой квартире. Муж был среди них.

     Должна сказать, что более счастливого периода в нашей жизни не было никогда, хотя потом были великолепные квартиры, учитывая мою страсть и способности к риэлторскому делу.

     И никогда не было столько верных друзей, собиравшихся возле наших окон за "стаканчиком", который использовался по назначению и непременно возвращался на подоконник в идеально чистом состоянии и с благодарностью.
     Благодарность заключалась в охране моей одинокой персоны: я могла спокойно спать с открытыми окнами, живя на первом этаже.
     Периодически они справлялись, не нужна-ли мне их помощь по хозяйству.
     И однажды она понадобилась.

     Была зима 1969 года, и наши гонщики участвовали в марафоне "Лондон-Мехико".
     По "...голосу" мы узнали, что советский экипаж упал в пропасть, где-то там, далеко. Мгновенно среди жён гонщиков началась паника, и все побежали ко мне, поскольку я была единственной раллисткой.
А.В.Ипатенко - участник ралли "Лондон-Сидней", находился в госпитале после операции, а потому на этих соревнованиях не был.
     И я решила ехать к нему за информацией, которой он мог владеть.

     Под окном стояла моя машина "Волга", но она не хотела заводиться.
Только потом я узнала, что двоюродный брат моего мужа - Семен Соколов, тоже гонщик, успел промыть её бензобак горячей водой, в зимнюю стужу.
     К счастью, вокруг моих окон уже толпились наши друзья-соседи, узнавшие об этой новости.
     Машину вместе со мной "покатали" по улице и завели.
     Все они уважали моего мужа, гордились соседством с ним - ну и, за компанию, со мной.
     Тогда я впервые поняла, что такое настоящая дружба.

     В подмосковном госпитале мы с А.В.Ипатенко рассчитали, какой экипаж упал в пропасть: да, это был наш советский экипаж - Ивана Астафьева, Александра Сафонова и Геннадия Гаркуши, К счастью, всё завершилось без очень серьёзных последствия, хоть могло быть намного хуже.
     Это ведь были соревнования, а не прогулка!