Слова слетают с языка...

Слова слетают с языка и жадно впитываются мочалом мозга, мерно пульсирующего в такт йогическому дыханию глаз, несмело и тихо заплывающих клубами кулибинских заморочек, поповыми и прочей менделеевщиной, ведь они не строятся более, они знают что сейчас они кончатся как пепельные огарки охрипших церковных свечек, но верующие в платках и волокнах всё яростней и трезвей лопочут губами над смышлёными мордочками икон, безлико и дико взирающих на допотопные обычаи мира, заживо просмоленного морем и тревогой за бесконечные огурцы на орбитах из мшистых бородатых пророчеств кубрика о заводных апельсинах и прочих королевах бензоколонок, падают на головы и вбивают в асфальт по самое не хочу и те от кого остаётся хоть капля сопелек благодарны за эту божью милость и ползут на руках целовать мощи девы марии рухнувшей в пустыне розвелла и огороженной нехитрым забором из чёрных ажурных кустов и лифчиков с шипами красной розы наперевес, источающей тонкий букет самурайской мочи из лучших погребов французского диснейленда с его надорванными аттракционами и грудами неприбраных цыганских трупов оставшихся со времён второй мировой вавилонской башни, бельмом маячившей в ослепших лужах январским солнцем в проблесках жизни на марсе, окаменевшей фекальными корочками хлеба на измученных рыжих камнях из почек колумбийских кабальеро, вкатывающих излишки зелья в чёрные стволы своих обшарпанных гасиенд сетью морщин покрывающих их суровые монголоидные измождённости и голуби мирно кормят птенцов и повешенные сладко поют о любви и бутусов идёт на дно в обнимку с селин и заразные искры из глаз римской черни собирающей утлые подарки распятого под алчевском га-ноцри и мастурбирующего кентавра из вкусных греческих мифов от запойного рабства в небесных трущобах засаленных звёздочками плечей и пророчески лишённых мировоззрения, достойного всех погибших за нашу свободу панков и хиппи награждённых банкой от кильки под пропетую ветром грудь, зияя любовью к жене протыкающей прутом око бритого юноши глядящего в щель женской бани стекающего слюной в бездарном потоке незнания замершего от избытка сорокаградусной радости в надтреснутом стакане с бушующей бурей в зелёной бутылке под чёрным знаменем красно-синего фрегата пакистанских анархистов.