Не об этом...

Есть такие люди – «гринписовцы», правда?
Они змею на груди пригреют – и рады.
Они защищают зверей от истребления,
Черепаший суп им – плевок и оскорбление.
Они спасают и лечат их, если звери ранены.
И правильно!
Они презирают всех,
Кто носит натуральный мех.
А всех, кто не носит, уважают,
И сами себя за это уважают,
И я их всех уважаю за это.
Но я - не об этом.

А ещё есть такие люди – вегетарианцы.
Они гасят в себе все протуберанцы,
Вызванные потреблением протоплазмы.
Они – просветлённы и прохладны,
Они, наверное, пахнут фиалками и елеем…
Их души белеют!
Они братаются с теми,
Кто прочно сведущ в их теме.
А всех, кто ест мясо, не уважают.
И сами себя за это уважают,
И я их всех уважаю за это.
Но я - не об этом.

А есть ещё такие мерзопакостники – поэты.
Они любят бифштексы и котлеты.
И любят носить доху
На натуральном меху.

То есть, поэт тоже может заплакать над раздавленной стрекозой
Горючей слезой.
А поглощая отбивную,
Он может представить себе свинью… Живую.
И закричать: Какая была хорошая свинья!
А я!..
Такая была – розовая, с хвостиком, с пятачком…
Возможно, я был с ней лично знаком!
Убивец! Палач!
И в плач
В три ручья:
Такая была хорошая свинья!..
А надевая доху
На медвежьем меху
И заячий треух,
Он может воскликнуть: Ух!
Сколько же зайчиков, бедных, на шапку пошло?
Как мне тяжело…
Зато тепло!

Очень они, мерзопакостники, всех раздражают.
И никто их за это не уважает –
Ни «зелёные», ни вегетарианцы, ни экологи…
Ни даже, наверное, сексопатологи,
Потому что, душою скорбные и убогие,
Именно этой патологии
Бывают они лишены
В масштабах огромной страны:
Съест отбивную, обогреется дохой…
Чем парень плохой?
Или девка плоха?
Ха!
Конечно, приличные люди с такими не знакомятся.
Но, возможно, поэтов уважают наркологи…
Наркологи уважают поэтов.
Но я – не об этом.

И нет такой организации:
Поэтической «зелёной» ассоциации.
И нет такого направления:
Поэтического слюноотделения
И ограничения оного
В рамках вселенского гуманного закона
О всеобщем просветлении…
И вообще, поэты склонны ко всяческим злоупотреблениям
И излишествам, -
Вы слышите?
Печально. Смешно?
Но…

Знаете ли вы, что, если с размаху – «берцем», -
Взорвётся живое сердце
Под тонкой кожей стиха?
Доха
Ваша из благородного искусственного меха
Пыталась – хоть ради смеха –
Согреть окоченевший,
Почерневший
Нерв звука?
Мука
Раздавленного слова
Вам знакома?
Плакали ли вы когда-нибудь над расчлененной строкой?
Покой
И сон теряли из-за изнасилованной поэмы?
Тремор
Одолевал вас по утрам –
В хлам
После упития, скажем, Бродским?
Бороздки
От глаз к носогубным
Текли от погублен-
ной рифмы?
Что вы говорите?
Что плачут одни дураки поэты…
Я, собственно, об этом.