Глава одиннадцатая. Всему конец есть, - Богу слава

ГЛАВА  ОДИННАДЦАТАЯ.

                Всему конец есть, -  Богу слава! –
                Лицею тоже есть конец!..


                1.

Эй, вы, гусары удалые!
Спасибо вам, спасибо вам
За речи ваши разбитные!
Хвала гусарским киверам!
Хвала стрельбе из пистолета
На спор в чеканную монету
С пяти отмеренных шагов,
Хвала сраженьям до рассвета
С битьем шестерок и тузов!
Хвала вам, славные гусары
Еще за то, что наш герой
Увидел в жизни строевой
Не только прелести и чары,
Но понял он муштры плоды,
И службы нудные труды.


                2.

Что можно лагерным ученьям
И вахт-парадам предпочесть?
Чинам высоким угожденье
И обходительную лесть?
И для чего? Чтоб вверх подняться,
И в министерстве обретаться
С утра до ночи средь бумаг?
В местах присутственных толкаться,
В надежде орден или знак
Иной державного почтенья
Принять на шею или грудь…
Подарки брать, и ими путь
Себе торить для продвиженья?..
И без женитьбы верной тут
Дела успешно не пойдут!..


                3.

Уж наш герой вам стал понятен –
Ему ли править караул?
Ему ль ходить в чиновном платье,
И возгревать казенный стул?
Ему ль скорей других жениться?
Для дела этого влюбиться
Сначала надобно, потом
Ответа нежного добиться,
Искать лобзания тайком,
Потом, конечно же, - обняться,
Потом – когда-то тронуть грудь,
Не раз томительно вздохнуть,
И, наконец, с трудом дождаться
Поры, когда заветный плод
На свадьбе в руки попадет!..


                4.

Представьте: как-то вы узнали,
Что этот самый сладкий плод
Достать возможно без печали,
И положить с довольством в рот?
И, что для этого влюбляться,
И ручки чьей-то домогаться –
Необязательная вещь,
А что попы за то грозятся
Всех сунуть в огненную пещь –
Есть вообще предмет особый –
Ну как возможно доказать,
С наукой общей как связать
Жизнь непонятную за гробом?
А может,  истина проста:
Зря ль у попа мошна толста?


                5.

Печально, други, но в понятьях
Таких и сердцем, и умом
В те времена он жил, но, кстати,
За то его своим судом
Я тут судить не пожелаю –
В его лета, припоминаю,
Я Бога вовсе не искал,
И, генералом быть мечтая,
Бумаги в службу подавал
На ниве матушки-пехоты,
Но в две недели разобрал,
Что я – не очень генерал,
И потерял  навек охоту
Во взводе тяготы тянуть,
И расправлять в мундире грудь.


                6.

И всех нас славно заносило! –
Кого на чем – вопрос второй.
Наш сочинитель с очень милой,
И очень юною вдовой
Решил стихами объясниться –
Он предложил ей не томиться
Печальной думой о былом,
А свежим чувством насладиться –
Покойник трепетным теплом
Вдову порадовать не может,
Но он при этом не таит
Ни возмущений, ни обид.
Его ревнивый дух не гложет,
А значит, постничать жена
Его нисколько не должна.


                7.

Но шутка с юною вдовою,
Как говорится, не прошла…
Во-первых, близкою роднею
Вдова директору была,
Точней – племянницей. В ту пору
Она надежную опору
У дяди в доме обрела,
И, прикрывая душу шторой,
Печаль свою в себе несла.
Когда Мария получила
Призванье Пушкина, она
Была сперва возмущена,
И дяде сразу все открыла,
Чтоб оценить сумел и тот
Фривольных чувств игривый плод.


                8.

Когда француженка остыла,
Слегка одумалась она,
И в выраженьях очень милых –
Мол, я в стихах Вам не равна,
Мол, Вы почтение примите,
И в чем-то даже извините,
Надежды все разорвала.
Наш необузданный ценитель
Любви с французского стола
Одной водою угостился,
Водой в стаканчике простом.
Перед Марией со стыдом
Поэт в стихах не извинился,
Но грустноватый мадригал
Ей на прощанье передал.


                9.

А Энгельгардт в посланьи к Мери
Увидел четкий ясный знак
Того, что им в моральной сфере
С поэтом дерзостным никак
В понятьях общих не сходиться –
Директор искренне добиться
Смягченья юноши хотел,
Но тот махнул крылом, как птица,
Махнул крылом, и улетел,
При том пером махнул гусиным,
Махнул, чернил в него набрал,
Карикатуру намарал –
Директор вышел образиной,
И был с собой при этом схож!..
Как тут простишь? Что тут поймешь?


                10.

В Лицее кончились занятья.
Был близок праздник выпускной.
И что ж?   К какому же понятью
Пришел в то время наш герой?
Разложим целое на части:
В стихах он был почти что мастер,
Умел длинноты убирать,
Умел писать о личной страсти,
Но личный тон ей не давать,
Чтоб страстью этой насладиться
Читатель, как своею мог,
Легко менял и ритм, и слог,
Умел вымарывать страницы
Стихов, в которых находил,
Что в них себе не угодил.


                11.

Он мог в работе отвлекаться,
И чтоб точней себя понять,
Чтоб к рифме лучше подобраться,
Умел пером нарисовать
То профиль чей-нибудь, то ногу,
Бесенка, деву-недотрогу –
Все для того, чтоб вдруг развлечь
Ум, утомившийся от слога,
И чтобы вновь заставить печь
Гореть от духа впечатлений –
Печь поэтических страстей –
Он подходить учился к ней,
Как подходить способен гений,
А не унылый  истопник –
Извечный раб и ученик.


                12.

Он ощущал свое призванье,
Талант свободно развивал,
Порой друзей своих желанья
В стихах игриво выполнял,
Он выполнять бы мог заказы –
Ему давали их два раза, -
К приезду батюшки-царя
Заказ лицейский был привязан,
И, откровенно говоря,
Труд вышел звонкою рутиной,
Заказ второй под царский трон
Был в виде дара поднесен.
Поэт за труд награду принял,
И что-то тут же осознал,
И впредь заказы отвергал.


                13.

Его учеба завершилась
Примерно так: он фехтовал,
Как многим юношам не снилось,
Французский с русским славно знал,
Неплохо в праве разобрался,
Финансы понял, не остался
В латыни туп со всех сторон,
В Завете Ветхом упражнялся,
И Божий читывал Закон!..
Но нелюбимые предметы ! –
Я раньше их перечислял, -
Как он сначала не давал
Учителям на них ответа, -
Так до конца. – Представьте, он
Был кое в чем не оценен!


                14.

Немало нашему герою
Пришлось в Лицее перенесть
Терзаний разного покроя,
Но там друзей иль пять, иль шесть,
Обрел он, верность постигая.
Тот, у кого семья большая,
Тот без друзей легко живет,
С родней совместно  разрешая
Себя от тягостных забот,
Но тот, кто теток, братьев, дядей
По воле Божьей не имел,
Иль вдалеке от них сидел,
Своей души и сердца ради
Обязан был друзей найти,
И в них опору обрести.


                15.

А друг – великая опора,
Мы это знаем не из слов –
Не раз из мрачных коридоров
Я сам под дружбы светлый кров
Входил слабеющей ногою,
И утешенье дорогое
Тогда от друга принимал,
И наш поэт в лицейском строе
Друзей навек себе сыскал –
Ленивый Дельвиг, Пущин честный,
Вильгельм задумчивый, Данзас –
Простак, и верный брат проказ, -
Их имена вам всем известны,
И связь приятельская их
Была, как связь людей родных.


                16.

Любовь-любовь… Он увлекался
Во дни Лицея кое-кем,
Мечтал, надеялся, смущался –
И это вам известно всем,
И вы стихи его читали,
И вы в пятнадцать лет мечтали
С улыбкой встретить нежный взор,
Но только опыт ваш едва ли
Был так потом цинично скор,
А это чувства изменило –
Они двоились, - он не мог
Воспринимать лицо без ног,
Его живая плоть манила,
Но ведь хотела и душа! –
И – нет! – не жалкого гроша…


                17.

Еще немного о гусарах…
Вояки – да! Гуляки – да!
Но лишь о сабельных ударах
Там говорили не всегда,
И не всегда там только пили,
И не всегда девиц водили,
И не всегда козырный туз
Там оставался в полной силе,
А с ним – крученый лихо ус!..
Там говорить порой умели
О людях, жизни, о стране,
И вразумительно вполне –
Мог Чаадаев, мог Каверин,
И Чаадаев, кстати, мог
При том смотреться, как пророк.


                18.

Да, если б люди в эполетах
Все оказались без ума,
Была бы нашему поэту
Нудна о службе мысль сама,
А так – он все же сомневался –
Огонь сражений представлялся
Ему утехою, и он,
Когда к тому же разобрался,
Что может быть гусар умен,
И чаадаевскому слову,
Почти разинув рот внимал, -
А сей философ разрывал
В словах отечества оковы –
Тогда наш Пушкин у гусар
Ценил не только чувств угар.


                19.

Что до политики – об этом
Тут тоже стоит говорить:
Насчет людей большого света
Герой наш рано стал острить,
Поскольку возле них родился,
И между ними находился,
А свет – политика, и он
По праву в эту жизнь включился,
И тех, кто был ему смешон
Спешил высмеивать заглазно –
Тогда же мода завелась
Найти у нас в отчизне грязь,
И обсуждать ее развязно,
А Пушкин Саша не один
Тогда сей моде угодил.


                20.

На выпускном он отличился –
Он о безверьи вслух читал,
О том, как мученик томился,
Который Бога не познал.
Ему внимали с восхищеньем:
Как описать он смог мученья
Пред ликом смерти роковой,
Того, кто жизнь провел в сомненьи
О сути Истины живой!..
Насколько легче смерть встречают
Все те, кто с верой в Бога жил,
И верой этой дорожил –
Надежда их конец венчает,
И горе горькое тому,
Кто пуст идет в глухую тьму.


                21.

Одной блистательною фразой
В стихотворении его
Был путь познания указан –
Поэт писал, что Божество
Исканьем мысли познается,
А сердцу – сердцу не дается
Своею сущностью оно,
И мысль печальная мятется,
И ей расцвесть не суждено.
Что тут сказать? Что в окруженьи
Поэта нашего никто
Не ведал истины простой:
Да, к Богу надобно движенье,
Но обретает Бога тот,
Кто не умом к нему идет!..


                22.

Я тут сказал об окруженьи
В строфе последней пару слов,
И небольшое уточненье
Внести обязан, и готов:
Конечно, нашего героя
Одни безбожники толпою
Не окружали – в годы те
Умели многие в покое
Жить и в духовной полноте,
Но Пушкин был лишен преданья –
В нем боголюбец прежних дней
Любовью делится своей,
Чтоб юность высшим назиданьем
Навек была просвещена
И Божьей памяти верна.