Глава девятая. Прекрасный призрак совершенства

ГЛАВА  ДЕВЯТАЯ.
               
              Прекрасный призрак совершенства,
              Сердечно зримый идеал…

                1.

Все лицеисты подрастали,
У всех открылся интерес
К размеру бюстов, ножек, талий,
Всем платья виден стал разрез…
Тогда не ведали гормонов,
Но биологии законы –
Они из жизни, не из книг –
Кто из подростков плоти сонной
Не слышал ночью сладкий крик?
И в бесканикульном Лицее
(Вот это жизнь – без отпусков!)
Сердцам ребят стал слышен зов…
Нет, не Психеи, не Цирцеи! –
Нет! – Зов которым глухаря
Зовет весенняя заря.


                2.

И этот зов иных звучнее
В душе у Пушкина звенел, -
Он прочих юношей вольнее
По сторонам вокруг глядел, -
Его актриса крепостная,
Сама о том ничуть не зная,
В восторг немалый привела –
В мечтах красавицу лаская,
Ей дифирамбы без числа
A la Парни на трех страницах
Он русской рифмой записал,
И тут же рифмы прочитал
Друзьям, надеясь отличиться
(Стишок местами, кстати, был
Тяжеловат, но не уныл).


                3.

Тяжеловатостью сложенья
Строк поэтических тогда
Страдали все – стихи, как пенье,
Как ветер легкий, как вода,
Еще по-русски не звучали,
Но люди новые скучали
Уже при чтеньи старых од,
Хотя державинский встречали
Еще с почтеньем оборот.
Шишков и прочие хотели
Сберечь старинной речи строй,
Но лагерь мысли молодой
Избрал себе другие цели,
В письмо и речь внести стремясь
Понятий новых звук и вязь.


                4.

В Лицее многие следили
За этим спором. -  Прежний стиль
Все  лицеисты не любили –
Сознанья старческого пыль
Чужда младому поколенью,
Оно не ведает сомненья
В своем искании, оно
В наивном праведном стремленьи
Вперед и вдаль обращено,
А старики хотят навеки
Сберечь достигнутого дух,
Но он бывает слишком сух,
Бывает – с запахом аптеки,
А иногда и дух хорош,
Но…  Молодежь есть молодежь!..


                5.

В тот год Париж с триумфом взяли.
В тот год священников учить
В училищах духовных стали,
Народ желая просветить
Трудами их в церковном деле –
В Библейском обществе хотели
В народе видеть христиан, -
Царь, Филарет, Голицын к цели
Шли, воплощая общий план…
Сергея Львовича в Варшаву
Служить послали. В Польше он
Был в ложу принят, как масон
То ль – по идее, то ль – в забаву…
Забава? Пусть…  Но, как ни глянь, -
Душа за все заплатит дань.


                6.

В тот год директора Лицея
Похоронили…  Без него
Жизнь шла, пожалуй, не грустнее,
Хоть Малиновский никого,
Сказать по правде, не тиранил, -
Кто не хотел учить заданий –
Тот тех заданий не учил,
Пороки язвой наказаний
Покойник ласково лечил,
Но без него в высоких сферах
Лицей был малость подзабыт,
Все сохраняло прежний вид,
Но с внешней внутренняя мера
Прослабла – это ощутил
Всяк, кто причастен к делу был.


                7.

И в тот же год в одном журнале
Стихи явились. Автор их
Был молод. Автора не знали,
Но средь поэтов молодых
Он смог мгновенно отличиться –
От роду крепкая десница
Перо игривое взяла –
С такою мыслью согласиться
Пора читателям пришла.
Конечно,  жаль, что юный гений
Избрал священника в пример
Худых понятий и манер,
И двоедушных словопрений, -
Довольны будем тем, что Бог
Не тронут был меж легких строк.


                8.

Тогда же он еще немало
Стихов других понаписал,
Любви понятье там витало,
Дух романтический витал…
Там было много подражанья,
Поэт наивно пел желанье
Любви у древних стариков,
Которым будто бы лобзанья
Необходимы до гробов…
Я пару деятелей, кстати,
Встречал – они меня мечтой
Своею развлекли такой:
Как умереть бы им в кровати
С притоком страстного тепла! -
Судьба их грустною была…


                9.

В год новый царское посланье
Под Рождество в церквях прочли! –
Царь выражал свое желанье,
Чтоб люди Бога обрели,
И во Христе родными стали.
Уж я не знаю, как вникали
В посланье это мужики, -
Мы все  по случаю бывали
От чувств высоких далеки,
Но царь был искренен в стремленьи
Страну и общество вести
По христианскому пути, -
Уже в нем было то горенье,
Которым искренне горят
Птенцы Христовы все подряд.


                10.

Вслед Рождеству в стенах Лицея
Переводной экзамен был.
Державин эту ассамблею
Своим присутствием почтил.
Все наперед, конечно, знали,
Кого и с кем на праздник звали,
И раз уж был Державин зван,
Стихи читать предполагали,
И чтоб бальзам не мимо ран
Проистекал, их Пушкин  юный
Размером старым написал,
И вдохновенно прочитал.
Старик сперва с лицом чугунным
Сидел, потом – чуток ожил,
А под конец – в ладоши бил!


                11.

Мальчишку Пушкина искали,
Чтоб к ветерану подвести,
А он сбежал…  Его ни в зале,
Ни в ближних комнатах найти
Не удалось – он так смутился
От восхищений, что забился
В какой-то дальний уголок,
И там надолго затаился…
Со дня того старинный слог
Оставил Пушкин-сочинитель. –
Игрою лиры  увлечен,
Словам живым отдался он,
В них видел он стихов обитель,
Но память встречи той хранил
Он как источник новых  сил.


                12.

Царь Александр большие войны
В то лето славно завершил,
И продолжением достойным
Знаменовать свой путь решил –
Государей Союз Священный,
Способных истиной нетленной
Руководиться меж собой,
И мир ведущих постепенно
К любви и дружбе вековой!..
Наивно? Да! Но назначенье
Тогда свое он понял так,
И совершил отважный шаг
Он  к благодатному спасенью
От буйства низменных страстей,
И революций всех мастей.


                13.

Республиканскую идею
Царь, может быть, и разделял,
Но пропускать через Вандею
Людей безвинных не желал,
А без Вандеи революций
Не может быть, и конституций
Не пишут обществу рабов –
Права младенцам не даются, -
Их зрелый муж принять готов!
Идея вызвала признанье,
И первых два государя
С царем сошлись. Душой горя,
Он во главе образованья
По воле общей вскоре встал,
Чтоб делать то, о чем мечтал.


                14.

Отныне многие народы
Он выводил под Божий знак,
И одному из них угодным
Он быть не мог теперь никак –
И православных трисвятое,
И месса римского покроя,
И поученье лютеран –
Царь видел в этом пред собою
Одну молитву христиан,
А коли так – Россия тоже
Должна на разные лады
Воспеть Христа – и на труды
Пусть все идут! – Господь поможет!..
И князь Голицын рассуждал
Почти, как царь того желал.


                15.

Благим намереньям не просто
Себя под небом утвердить –
Их ест духовная короста,
Им не всегда удобно жить
В Союзе праведном Священном,
Где властолюбцы постепенно
Учились русскою рукой
В местах удобных ставить стены
Во имя выгоды мирской…
В Библейском обществе теснились
Тогда дельцы от молокан,
Борцов духовных, лютеран,
И все расшириться стремились –
Так масла ширится пятно
В воде, и муть скрывает дно.


                16.

Шестнадцать юных лет отметил
Тогда же Пушкин молодой,
Мир был широк, и очень светел
Под восходящею звездой.
Лицея внешние преграды,
Дух ожидаемой услады
Грядущих вскоре взрослых дней
Не угашали – нам награда
Всего дороже и ценней,
Когда в мечтах она искрится. –
В сознаньи юного певца
И днем, и ночью без конца
Кружились стройные девицы,
И беспредельный интерес
В нем был к движениям телес.


                19.

Нам не узнать, когда в постели
Познал он первый опыт свой,
Но лет в шестнадцать к этой цели
Навряд ли вышел наш герой,
А чтоб верней идти по следу –
Прочтите «Исповедь» и «Леду»,
Еще прочтите что-нибудь,
И вы поймете, что не ведал
Еще он, как ласкают грудь,
Но как-то фрейлине-старухе
Он поцелуй впотьмах влепил,
В него вложил весь юный пыл…
Был шум… Дошли до трона слухи,
Но царь с улыбкой на устах
Дал всем остаться на местах.


                21.

Учеба школьная не шатко,
Не валко шла – предметов ряд
Не оставлял почти осадка
В уме у Пушкина – свой взгляд
На дни истории далекой,
На меру алгебры высокой,
На сборник воинских наук
Он не менял, и без упрека
Привычкам прежним, и без мук
Родною речью занимался,
Французский дальше укреплял,
Весьма успешно фехтовал,
А в остальном – не напрягался, -
Лишь  слушал курс, чтоб чем-нибудь
Потом когда-то щегольнуть.


                22.

Так не один он развивался –
Навряд ли сильно я солгу,
Когда скажу, что занимался
Там кто-то через «не могу!» -
Ну, Горчаков, ну, Корф, ну, кто-то
Еще, имеющий охоту
Пустые факты собирать,
Которым быть не может счета,
Да все записывать в тетрадь…
Но это все не означало,
Что лицеист на мир живой
Смотрел с пустою головой, -
Что в мире нового звучало
Под видом книжек, иль идей –
Все попадало и в Лицей!


                23.

Ну, а идей тогда хватало!
Россия с дедовских колен
Перед Европой прямо встала,
И всем хотелось перемен –
Явились всюду патриоты…
Одни едва не до икоты
Твердили: «Русь – превыше всех!»
И что чужие анекдоты
Учить отныне – просто грех.
Другие, видя отставанье
От всех идей передовых,
Мечтали поскорее их
Перенести сквозь расстоянья,
И сквозь умы – чтоб рай земной
Прирос и русской стороной.


                24.

В то время, видимо, впервые
И приоткрылась та беда,
С которой бедная Россия
Не разойдется никогда:
Одни стремятся к переменам,
Не выбирая срок и цену,
Земли не чуя под собой,
На европейскую арену
Они с любовью и тоской
Глядят в стремлении к прогрессу,
На корень жизни вековой
Они с усмешкою кривой
Взирают вскользь, без интереса,
А церковь в облике попа
Для них лукава и глупа.


                25.

С другими все непросто тоже –
Они, во-первых, потупей,
Иль по-другому – толстокожи
По некой сущности своей,
Им неохота изменяться,
Они покой сберечь стремятся,
И достиженья старины,
И очень многие боятся
Меж них успехов сатаны…
Два этих лагеря противных
Две сотни лет терзают нас. –
Недавно мы, как в первый раз,
Наслушались пророков дивных,
И, проклиная старину,
Пошли, как водится, ко дну…


                26.

Понятно, молодость стремится
Всегда вперед и вверх смотреть,
Ей по закону не годится
Куплеты старых песен петь,
И обитателей Лицея
Манили радостные цели,
Манил свободы идеал.
Который каждый от безделья
Своим манером представлял –
Все вдруг решили, что свобода –
Весьма приятная  madame,
Не подотчетная трудам,
Смесь куража, труда и меда.
Система, в коей старшинство
Не означает ничего.


                27.

Стремленье в жизни предаваться
Одним желаниям своим.
Покоем, негой наслаждаться,
Вдыхать приятной жизни дым,
Забыв развратный дух столицы…
Стихотворений юный рыцарь
Такой свободе посвятил
Свои новейшие страницы,
В них Древний Рим изобразил,
И городок родной равнины,
К столбу тиранов пригвоздил,
Навеки рабство осудил,
И славно выписал картины
Свободы творческой души.
Живущей где-нибудь в глуши.


                28.

В одно из этих двух творений
(В котором проклят был тиран)
Во избежанье подозрений
Он ввел оптический обман,
И труд был назван переводом
Поэта римского народа,
А с римлян древних что за спрос?
Так артистическую моду
В свою работу Саша внес.
Все получилось очень славно:
Цензура дело проспала,
Мораль до публики дошла,
А Пушкин в случаях забавных
Потом едва ль не двадцать лет
На лад подобный путал след.


                29.

Итак, да здравствует свобода?
Пускай, пускай, мои друзья…
Но шутку вот какого рода
Нашел в стихах не только я:
За счет чего писатель юный
В деревне с просветленной думой,
С любовью в сердце думал жить?
Что после ночи дивной лунной
Он думал есть, что думал пить?
Чем думал печь топить зимою?
Откуда думал брать доход,
Иль в руки все само идет
Любому доброму герою?
Поэт на щук перо острил,
А сам породы той же был…


                30.

И не могу не огорчиться
Я тем, что палец на попов
Его не смог не устремиться
Во имя звонких красных слов. –
Он их ничтожество отметил. –
Конечно, люди в высшем свете
Попа обычного умней.
Но Саша наш не знал, что светел
Бывает сельский иерей…
Как жаль, что мы годков в шестнадцать
Добру способны предпочесть
Ума блистательную весть,
И так нам сложно догадаться
О том, что ласковый простак –
Носитель высших в мире благ!..