Как в последнем фильме

В центре города встали табором автозаки,
У каждого околотка патруль скучает.
И, как в последнем фильме Хаяо Миядзаки,
Ветер крепчает.

Этот пейзаж барельефом обронзовевшим
Уже привычен в эпоху глобального перекроя,
Хоть помещай его в рамку и на стену вешай,
По утрам любуясь и планы на вечер строя.

Мы пройдем через все ограждения и турникеты,
Мимо застывших мумий с кокардами вместо глаз,
И я спрошу, достаточно ли ты тепло одета?
А ты улыбнешься смущенно: в самый раз.

И надо спешить, ведь осталось немного времени,
А я, как на зло, так хотел рассказать о многом.
Но, как в последнем фильме Алексея Германа,
Трудно быть богом.

Трудно удержать это время, ведь его не свинтишь,
Не запихнешь в автозак, к стене припечатав берцем.
Вот тут есть неплохое местечко , видишь?
Зайдем-ка погреться.

От первой капели в законопаченных окнах мутно,
Оттепель словно не замечает никаких преград.
Для центра весьма доступные цены и довольно уютно,
И вообще... я предельно - нет, беспредельно рад.

Ты ведь тоже рада, да просто - все, как я люблю,
Как в последнем фильме... не помню, каком-то последнем самом,
К взрывоопасному сердцу по тонкому фитилю
Искра устремляется в слалом.

И, как бы подтверждая историчность момента, штора
Железным занавесом отделяет нас от суеты.
Знаешь, если мы и увидимся, то совсем не скоро.
Кто это говорит? Я. Ты.

Пепельница полна, за окнами город тревогой дышит,
А я все равно тебе рад, как обрадованная всякая тварь.
И вместо табачного дыма в легкие входит подожженных покрышек
Гарь.