Невеста поэта

Ребёнком она уже знала четыре языка и помогала отцу в его астрономических наблюдениях. В Москве слыла девицей, «одарённой самыми разнообразными и самыми необыкновенными талантами». Была обручена со знаменитым польским поэтом, но вышла замуж за русского дворянина-либерала. Ее салон в Москве пользовался огромной популярностью, ее стихи мгновенно расходились из книжных магазинов. Она была близко знакома со многими известными поэтами и писателями, но умерла – глубокой старухой – в совершенном забвении.
Ее звали Каролиной Павловой…

Она родилась в семье давно обрусевшего немца, профессора Карла Ивановича Яниша, 27 июля 1807 года. Отец Каролины, медик по специальности, он преподавал физику и химию, занимался астрономией и живописью, отлично знал литературу. Под руководством отца Каролина получила прекрасное домашнее воспитание. Ребенком она уже знала четыре языка и помогала отцу в его астрономических наблюдениях. В Москве она слыла девицей, одаренной самыми разнообразными и самыми необыкновенными талантами, причем поэтический талант был не самым ярким.
Когда Каролине исполнилось восемнадцать лет, она познакомилась с Адамом Мицкевичем -  польским поэтом,  высланным с родины в Москву за причастность к национально-освободительному движению поляков против русского самодержавия. Молодые люди полюбили друг друга и собирались пожениться, но Яниши восстали против брака дочери с необеспеченным и политически неблагонадёжным поэтом.
Каролина готова была бежать со своим возлюбленным из Москвы и где-нибудь тайно обвенчаться, но сам Мицкевич, и без того находившийся под полицейским надзором, как-то незаметно охладел к невесте и вернул ей данное слово. Вскоре Мицкевич оставил Москву, и больше с Каролиной Карловной они не встречались. Эта неудачная любовь отразилась во многих ранних стихах Павловой.
«Но на детские моленья,
На порывы бурных лет
Сердцу часто провиденье
Молвит милостиво: нет!»
Много лет спустя она написала сыну Мицкевича:
 «Воспоминание об этой любви и доселе является счастьем для меня».
В конце 1820-х годов Каролина Карловна сблизилась с московскими литературными кругами, между прочим — с Евгением Баратынским. Тогда же она и сама занялась творчеством — на первых порах в качестве переводчицы на немецкий и французский языки стихотворений Пушкина и других современных русских поэтов.
Первые оригинальные стихи Каролины были также написаны по-немецки и по-французски. Немецкие переводы девицы Яниш были доставлены в рукописи самому Гёте, который одобрил их и прислал переводчице лестное письмо. В 1833 году переводы эти были изданы в Германии.
Несколько позже, в 1839 году, в Париже вышел сделанный Каролиной Карловной французский перевод трагедии Шиллера «Жанна д’Арк». К тому времени она начала писать и русские стихи, пользовавшиеся успехом в московских литературных салонах.
Начало оригинального творчества Павловой на русском языке относится к концу 30-х годов. Стихи её печатались в большинстве современных ей журналов: «Москвитянине», «Отечественных записках», «Современнике» (Плетнёва), «Пантеоне», «Русском вестнике» и других, причем удостаивались достаточно лестных отзывов критики.
А вот личная жизнь Каролины Яниш складывалась не слишком удачно. Ей вот-вот должно было исполниться тридцать лет, участь остаться старой девой становилась реальностью. И тут произошло неожиданное событие, в корне изменившее жизнь Каролины: в 1836 году Янишам досталось довольно значительное наследство, и Каролина Карловна стала богатой невестой.
Немудрено, что вскоре сыскался и жених — известный в своё время писатель Николай Павлов, человек легкомысленный, отчаянный игрок и к тому же бывший на худом счету у начальства (отчасти как автор повестей с довольно резкими антикрепостническими выпадами). Поскольку других претендентов на ее руку не было, мадемуазель Яниш стала мадам Павловой. А может быть, ее подкупило сходство судьбы Павлова с судьбой ее первой любви – тоже преследуемого властями поэта. Кто знает?
Выйдя за Павлова замуж, Каролина Карловна немедленно завела собственный литературный салон, в котором безраздельно царила. Писатели, учёные, артисты, художники и музыканты охотно посещали собрания у Павловой, но относились к ней несколько насмешливо, недолюбливали за чопорность, громадное самомнение и необоримую страсть зачитывать всех и каждого своими стихами.
Так же, как и для всех прочих представителей «чистой поэзии», форма для Павловой имела самодовлеющее значение:
«Нужней насущного мне хлеба
Казалась звучных рифм игра».
Отсюда пристрастие поэтессы к необычным, острым рифмам, своеобразие её поэтического языка. Стих Павловой сжатый, выразительный, энергичный; в то же время ему свойственна некоторая отвлечённость, делающая его почти внеобразным. Разнообразием жанров поэзия Павловой не блещет; наиболее культивируются ею лирические жанры - элегии, послания.
1840-е годы были временем наибольших успехов Павловой и расцвета её поэтического дарования. Она писала много, деятельно участвовала в журналах и альманахах, выработала свою характерную поэтическую манеру, несколько холодноватую, но в высшей степени эффектную, овладела отточенным стихотворным мастерством.
Она считала, что поэты «идут средь потрясений, Бросая в мир свой громкий стих, Им песнь важней людских стремлений, Им сны нужней даров земных». Подавляющее большинство её стихотворений представляет собой образцы интимной лирики, плод углубления поэтессы в свой внутренний мир элегических раздумий и воспоминаний: будущее - «немая даль», «простор грядущего мне пуст»; в настоящем полное отречение; лишь прошлое - «сквозь лет прожитых тени ребяческий великолепный мир».
В 1848 году был издан роман Павловой «Двойная жизнь», написанный стихами и прозой. В нем Каролина Карловна противопоставляла действительной жизни, знакомой и близкой поэтессе лишь в её светской оболочке, «подлинной жизни души».
К тому же времени относится её небольшая поэма «Разговор в Трианоне», которую сама она считала лучшим своим произведением. Поэма построена в форме диалога между сторонником свободы (Мирабо) и представителем умудрённого тысячелетним опытом здравого смысла (Калиостро) на тему о начинающейся французской революции.
Почему-то поэма была запрещена николаевской цензурой, хотя её можно с полным правом считать реакционной; Павлова выступила в ней убеждённой и воинствующей противницей передовых идей, со страхом встретившей революционные события, развернувшиеся в 1848 году на Западе.
Одним из наиболее ярких её выражений является следующая строфа:
«И нынешнего поколения
Утихнут грозные броженья,
Людской толпе, поверьте, граф,
Опять понадобятся узы,
И бросят эти же французы
Наследство вырученных прав».
Написанное позднее стихотворение «К С. Н. К.», могущее служить как бы комментарием к поэме, свидетельствует о глубокой аполитичности автора. Перед лицом крупных политических событий поэтесса преисполнена лишь одного желания:
 «Нашедши уголок уютный,
 Где можно грёзам дать простор,
Годины этой многосмутной
Хочу не слушать крик и спор».
А в реальной жизни у Каролины Карловны были сплошные неприятности. Она была несчастлива в семейной жизни. Павлов промотал её состояние и в 1852 году между супругами произошёл полный разрыв. Старик Яниш по наущению дочери (как утверждали) пожаловался на Павлова начальству, которое только искало случая придраться к слывшему неблагонадёжным человеку.
У Павлова был произведён обыск и найдено множество запрещённых книг. Сначала его посадили в долговую тюрьму, так называемую «Яму», а потом выслали под надзор полиции в Пермь.
Эта скандальная история произвела в Москве большой шум и вооружила против Каролины Карловны общественное мнение, поскольку в ней видели главную виновницу беды, свалившейся на Павлова. Известный остряк Соболевский пустил по рукам злое стихотворение, которое начиналось так:
«Ах, куда ни взглянешь,
Всё любви могила!
Мужа мамзель Яниш
В Яму посадила…»
Оставаться в Москве Каролине Павловой было неловко, и весной 1853 года она уехала в Петербург, а оттуда — в Дерпт, где подружилась с поэтом А.К.Толстым (впоследствии она перевела на немецкий язык его баллады, поэмы и драмы).
На политические события 1854 года (Крымская война с французами и англичанами, оборона Севастополя) Павлова откликнулась поэмой «Разговор в Кремле», написанной в охранительном, официально-патриотическом духе. В передовых общественных и литературных кругах поэму, естественно, встретили в штыки.
Обиженная и растерявшаяся, но не сдавшая своих консервативных позиций, Павлова решила покинуть Россию. Она побывала в Константинополе, в Италии, в Швейцарии, а в 1861 году окончательно поселилась в Германии, в Дрездене, лишь изредка и на короткое время наезжая в Россию.
Иногда стихи её появлялись во второстепенных русских изданиях. В 1863 году в Москве вышел небольшой сборник её стихотворений, насмешливо встреченный передовой критикой. Сборник этот безнадёжно запоздал: поэзия, жившая преданиями романтизма 1830-х годов и начисто отрешённая от задач общественной борьбы, в эпоху 1860-х годов была совершенно не ко времени.
Позднее общую резко-отрицательную оценку поэзии Каролины Павловой дал Салтыков-Щедрин, назвавший её представительницей «мотыльковой поэзии», для которой действительное блаженство заключается в бестелесности и... истинный comme il faut состоит в том, чтобы питаться эфиром, запивать эту пищу росой и испускать из себя амбре. Где источник этого сплошного лганья? С какой целью допускается такое тунеядское празднословие? Это явление странное, но оно не необъяснимо. Это продукт целого строя понятий, того самого строя, который в философии порождает Юркевичей, в драматическом искусстве даёт балет, в политической сфере отзывается славянофилами, в воспитании - институтками, сосущими и грызущими карандаши. Тут нет ни одного живого места, тут всё фраза, всё призрак, тут одна нелепость доказывается посредством другой, и все эти пустяки, склеенные вместе, образуют под конец такую трущобу, которую с трудом пробивают самые смелые попытки здравого смысла» («Современник», 1863, V).
Салтыков-Щедрин, человек сугубо прозаический, конечно, перегнул палку, хотя, сам того не заметив, сделал Павловой комплимент, приравняв ее поэзию к балету. Сам он к этому виду искусства относился более чем скептически, что, впрочем не было чем-то из ряда вон выходящим, если вспомнить, например, описание балета, данное Львом Толстым в романе «Война и Мир».
В последний период жизни Павловой оригинальное творчество её иссякло, и она посвятила себя переводам. Ею переведён в этот период на немецкий язык ряд произведений А.К.Толстого («Дон-Жуан», «Царь Фёдор Иоаннович», «Смерть Иоанна Грозного», а также его баллады), а на русский язык - «Смерть Валленштейна» Шиллера.
Смерть её, 14 декабря 1893 года, осталась незамеченной, и сама память о ней надолго заглохла.
«Воскресил» Павлову Валерий Брюсов, издавший в 1915 году собрание её сочинений. Время всё ставит на своё место. Обрела его и Каролина Павлова - в истории русской поэзии 1840-1850-х годов, когда она с немалым талантом и бесспорным мастерством создала лучшие свои произведения.
«10-го ноября 1840*
Среди забот и в людной той пустыне,
Свои мечты покинув и меня,
Успел ли ты былое вспомнить ныне?
Заветного ты не забыл ли дня?
Подумал ли, скажи, ты ныне снова,
Что с верою я детской, в оный час,
Из рук твоих свой жребий взять готова,
Тебе навек без страха обреклась?
Что свят тот миг пред божьим провиденьем,
Когда душа, глубоко полюбя,
С невольным скажет убежденьем
Душе чужой: я верую в тебя!
Что этот луч, ниспосланный из рая,-
Какой судьба дорогой ни веди,-
Как в камне искра спит живая,
В остылой будет спать груди;
Что не погубит горя бремя
В ней этой тайны неземной;
Что не истлеет это семя
И расцветет в стране другой.
Ты вспомнил ли, как я, при шуме бала,
Безмолвно назвалась твоей?
Как больно сердце задрожало,
Как гордо вспыхнул огнь очей?
Взносясь над всей тревогой света,
В тебе хоть жизнь свое взяла,
Осталась ли минута эта
Средь измененного цела?»

--------------------------------
*Воспоминания о 10 ноября 1827 г., когда А. Мицкевич сделал предложение Каролине Яниш и она стала считать себя невестой польского поэта.