Глава вторая. Плоды безудержных исканий...

          ГЛАВА   ВТОРАЯ.

                Плоды безудержных исканий,
                Плоды томлений молодых...

             1.

До ноября по Кишинёву
Бедняга Пушкин побродил,
И впечатлений много новых
Он взглядом острым находил. –
Следы турецкого правленья
Он видел всюду, и стремленье
Забыть о турках ощущал,
И все ж, в Молдавии осенней
Поэт скучал, – тогда – скучал!
Он разглядел, что круг общенья
В краю сем будет не широк, -
У женских губ и женских ног
Тут мало места для движенья,
И офицеры тут не те –
Не в петербургской красоте!..


                2.

И вдруг явилось предложенье
К Раевским в киевских краях
Приехать в милое именье,
И там чуток пожить в гостях…
Возможно ль было отказаться?
Поэту долго ли собраться?
Инзов мешать ему не стал.
И Пушкин смог туда умчаться,
Куда Господь ему подал.
В селеньи Каменка Давыдов,
Раевских родственник царил,
Он был ленив, и грузен был,
И, в общем, царствовал для вида,
Но был он щедр, и был богат,
И всем гостям сердечно рад.


                3.

Жена его звалась - Аглая,
Она француженкой была,
В сравненьи с мужем – молодая,
В сравненьи с многими – мила,
В сравненьи с многими – красива,
И совершенно не спесива,
И совершенно не строга…
А как беспечно и игриво
Умела новые рога
Соорудить Аглая мужу! –
И для того ей подходил
Любой, кто весел был, и мил,
И не был чем-нибудь сконфужен,
А лет ей, чтобы не солгать,
Ну, тридцать было, тридцать пять…


                4.

В именьи женщин было мало,
Ну, а мужчин – наоборот, -
Для дел и прихотей хватало.
Тут можно было анекдот
Услышать самый современный,
Запить его шампанским пенным,
Любую книгу обсудить,
Делам властей составить цену,
И дух свободный проявить.
Заметим, с Каменкою рядом
Был штаб армейский в Тульчине,
Там, от столицы в стороне
Об изменении уклада
Родной державы не один
Отважный думал дворянин.


                5.

Тогда мыслители сплотились
В двух тайных обществах – одни
В столице как-то укрепились,
Полиберальнее они,
Порассудительнее были,
Чем южный Пестель, в жесткой силе
Победы видевший залог,
Царя готовящий к могиле…
Кто согласиться с этим смог –
Второе общество составил,
А Киев, Каменка, Тульчин
Триглавый составляли чин
В создании грядущих правил
Борьбы за мир простых свобод,
В котором будет цвесть народ.


                6.

Поэт увлек в постель Аглаю,
А может, это увлекла
Она его  – уж я не знаю,
Какая правда там была,
Но факт достойный сожаленья
Тут вышел: вновь рога оленьи
Толстяк Давыдов получил.
И что ж? А то, что Пушкин рвенье
Свое впервые воплотил
В чужой супружеской постели.
Блуд есть забвение стыда,
И нету доброго блуда,
И  если Вы сблудить сумели
С чужой женою, Вы – подлец! –
Поймите это наконец!..


                7.

Немного раньше, и позднее,
Герой наш в Байрона играл –
Он поэтическую шею
Плащом широким обвивал, -
В глазах чужих свое изгнанье
И лорда Байрона исканья
Пытался как-то он сравнить –
Наверняка в его сознаньи
Вилась! – вилась такая нить,
Но я о Байроне не слышал,
Чтоб он пародии писал
На тех, с кем прежде переспал –
Лорд был таких творений выше,
А грех Аглаи наш поэт
Не раз потом  вставлял в куплет...


                8.

Приятны сельские пейзажи,
Но перемен желает глаз,
И в Киев в добром экипаже
С семьей Раевских в добрый час
Зимою наш поэт приехал,
И город сей не стал бы вехой
В пути героя моего, -
Что Лавра Пушкину?  Без смеха
Он о монахе ничего
Еще не смог сказать в то время,
Но   там полячку встретил он,
И был полячкой поражен
Быть может – в сердце, может – в темя,
А  Каролины взгляд скользил
Туда, где Пушкин мелок был.


                9.

И ничего не получилось
У них с Ржевусской, - ничего!
Она в кругах своих крутилась,
А Пушкин, встретив Рождество,
Отметил святки и Крещенье,
Отметил, правда, не моленьем,
А так, - веселыми страстьми,
Недельки две под настроенье
Провел с приятными людьми,
И снова в Каменку вернулся.
С Аглаей новый ухажер
Уж вел интимный разговор…
Поэт в работу окунулся –
Ему итог кавказских дней
Аглаи был теперь милей.


                10.

Немало публики военной
Бывало в Каменке тогда.
Зачем? О том проникновенно
Я говорил вам, господа!
А Пушкин не во тьме кромешной
Там жил, и чувствовал конечно
Дух  тайномыслия вокруг,
И офицеров видя здешних
Свой взгляд на власть, как на недуг
Он объявлял с великим жаром.
С ним кто-то спорил, кто-то – нет,
Но ни зачинщики бесед,
Ни пехотинцы, ни гусары
Ему не дали разглядеть
Свою таинственную клеть.


                11.

А чтобы он не сомневался,
Его решили разыграть.
Однажды некий круг собрался,
И в круге стали рассуждать
О тайном обществе, созданьи
Его теперь, его названьи,
И Пушкин, ясно, там сидел,
И проявил свое желанье
Принять в движеньи тайных дел,
Но тут же стали все смеяться,
Потом – шампанское внесли
И речь о шутках завели, -
Поэт не знал, куда деваться,
Краснел, весьма расстроен был,
И…  и вина почти не пил.


                12.

Поэму он закончил вскоре:
Её  герой с душой больной
Сидел в плену, ни с кем не вздорил,
Не плакал над своей судьбой,
И там в него влюбилась дева,
А он ни радости, ни гнева
Ей сердцем высказать не мог,
Поскольку нежные напевы
Уже отпел у женских ног
В родном краю, краю далеком,
И дева пленника спасла,
Сама ж – погибла, умерла
В глубинах бурного потока,
А пленник грустный, но больной
С надеждой двинулся домой.


                13.

С поэмой новою в кармане,
Без членства в обществе орлов,
Ведущих Родину к восстанью
Поэт вернулся в Кишинёв.
Пост! – Пост великий начинался,
Но Пушкин мало увлекался
Идеей крестного пути…
Грек Ипсиланти собирался
Тогда отечество спасти,
И начал с турками сражаться
От молдаван невдалеке –
Представьте, как тогда в руке
И в голове взялось чесаться
У Александра – дух свобод
В нем выше прочих  стал забот.


                14.

Его симпатии томили
К испанцам, грекам, всем другим,
Кого монархи оскорбили
Правленьем тягостным своим…
Порою он являл стремленье
Россию бросить, и в сраженья
В Европе где-нибудь вступать
На стороне зовущих к мщенью,
Бегущих царствия свергать,
Но то ль поэт не так старался,
То ль Бог не слишком помогал
(Которым он пренебрегал) –
Бунт Ипсиланти не удался,
И вышло так, что в этот раз
Порыв героя поугас.


                15.

Но в сердце не было покоя,
А тут ещё обязан он
Был на причастие святое
Идти - таков уж был закон,
А это тоже напрягало –
Попы вино берут сначала,
И белый хлеб потом берут,
А вслед, ни много и ни мало,
Их кровной жертвою зовут! –
Везде обман! На эту тему
И о зачатии чудном,
О связи девы с голубком
Он ироничную поэму
Тогда задумал написать –
И написал! – Недель  за пять…


                16.

Тогда же Пестеля он встретил,
И тот поэта удивил
Тем, что и сам уж он отметил:
Что Бог уму людскому мил,
Ум Бога ищет, но, к несчастью,
Еще есть сердце – в этой части
Людского тела Бога нет –
По крайней мере, на напасти
Таков сердечный наш ответ.
Что тут сказать вам? Я не знаю! –
Могу лишь только повторить:
Не может Бога ум открыть, -
К нему душа одна дерзает –
Лишь в ней какое-то сродство
С собою видит Божество.


                17.

Тыщ пять, наверно, строк в «Руслане»! –
С такою вехой за спиной
Что стоит выполнить заданье
Насчет поэмы озорной?
Он написал её в три счета!..
Когда Вам выпадет охота
Сие творение прочесть,
Предупреждаю Вас от рвоты,
Коль Божью любите Вы весть –
Мария Дева достается
Там Богу, ангелу его.
И сатане под колдовство
Душой и телом отдается…
Ты после этого возьми,
Чей сын – Христос тогда пойми…


                18.

Тогда ж Давыдову посланье
Он в том же духе сочинил,
И от причастия страданья
В нем остроумно объяснил –
Мол, в том вине немного вкуса,
Что в церкви кровью Иисуса
По странной прихоти зовут, -
Вот был бы там продукт французский –
Иное дело! Там же суд
Он сочинил митрополиту,
Который умер в тот же пост,
И сыном птичкиным Христос
Был зван, - добро, что не сердито.
Не знаю, что в тот пост он ел,
Но вот такие песни спел.


                19.

Без комментария оставить
Никак нельзя сии труды:
Не всяк умеет Бога славить –
В молчаньи нет большой беды,
Но в поучении Христовом
Есть речь о том, что хульным словом
Святого Духа поминать
Нельзя – что карою суровой
За речь кощунную карать
Бог будет! – будет непременно,
И будь ты гений, иль простак,
Богач, бедняк, иль середняк –
Нельзя ни злобно, ни презренно
О Духе Божьем говорить,
Чтоб жизни личной не сгубить.


                20.

А в мае Пушкин был в масоны
С руки Инзова посвящен.
Поскольку братские законы
Неплохо прежде ведал он,
Обряд прошел без затруднений,
И вольным каменщиком гений
С улыбкой радостною стал –
Ведь дух масонских настроений
Он абсолютно разделял,
Ну, а еще поэту льстило
Быть среди избранных своим –
Его стремлением таким
Природа с детства наградила,
А может, он отца урок
Понять такою мерой смог.