О наслаждении. Мысли

Наслаждение, или высшая степень удовольствия, не менее прекрасное слово, чем свобода. Уже один этот звукоряд услаждает слух и побуждает вникнуть в его содержание. Между тем, сколько неясностей и злоупотреблений связано с этим необходимым для истинно человеческого существования чувством!
Природа позаботилась о том, чтобы не только человек, но и высшие животные могли испытывать наслаждение, наделив живые организмы способностью вырабатывать «гормоны счастья». Одними из  главных гормонов ученые считают серотонин и эндорфин. Оставим в стороне вопрос о том, насколько те или иные виды деятельности, модели поведения и образы жизни людей влияют на химию мозга. Нас интересуют, во-первых, природная, инстинктивная потребность всех живых существ в счастье, радости, благополучии и, во-вторых, возможность сознательно регулировать это состояние человека, ради которого он, собственно, и пришел в этот мир. Чтобы понять, о чем идет речь, взгляните, с какой незамутненной радостью играют и резвятся здоровые дети и братья наши меньшие, а теперь задайтесь вопросом: много ли взрослых людей вокруг нас чувствуют себя по-настоящему счастливыми? Последнее прямо связано с умением человека выбирать источники наслаждения и правильно пользоваться ими. А это уже область философии, этики, медицины, психологии и не в последнюю очередь политики и образования, которые призваны научить нас с вами быть счастливыми. Ибо вселенский принцип гласит: «Человек рожден для счастья, как птица для полета» (В. Короленко) и «Хочешь быть счастливым – будь им» (Козьма Прутков).
Дети и животные не знают, что они счастливы. Они просто наслаждаются жизнью. Взрослея, человек социализируется, познавая жизнь, приобретая жизненный опыт. На этом пути его подстерегают препятствия, страдания, разочарования и потери. Но бывают и моменты счастья, когда хочется обнять весь мир и поделиться своими ощущениями с другими. Это ли не наслаждение? Приобретение необходимых знаний – первый шаг к сознательному обретению способности к счастью в зрелом возрасте, особенно когда чувствуешь, что эта часть твоей натуры как-то начинает меркнуть и тускнеть. 
Как говорил король Пруссии Фридрих II, «каждый счастлив на свой манер». Наш писатель изрек в 19 веке, «что русскому хорошо, то немцу смерть». Ну а мы пойдем, как всегда, своим путем и повторим, перефразируя другого классика: «Счастливым можешь стать только тогда, когда обогатишь память свою знанием всех тех богатств, которые выработало человечество».
Не берусь утверждать категорично, но мне кажется, что западная часть человечества обошла русский мир в выработке категориального аппарата применительно к философии и этике наслаждения, конкретизировала и систематизировала свои представления  о счастье, кульминирующие в концепции общества потребления и порожденном им многозначном термине «консьюмеризм».
С чем связан этот когнитивный разрыв между Западом и Русским миром?
На мой непросвещенный взгляд, дело тут в своеобразии исторического развития России и, как следствие, в самом подходе к выработке жизненных ценностей «у них и у нас». В нашей литературе, включая советскую, тема страданий и борьбы далеко на задний план оттеснила простое наслаждение жизнью. Культ страдания и искупления, к примеру, доминирует в социально-философских и религиозно окрашенных нравственных исканиях Достоевского. Вербальная приверженность радости другого нашего гения Льва Толстого растворилась в океане моральных терзаний и поисков блага на почве христианской религии. Не стал ли наш «матерый человечище» жертвой своих собственных взглядов? Известны резкие антизападные выпады побывавших в США и Западной Европе Есенина и Маяковского. Но самое парадоксальное, что все они так и не обрели счастья на родной земле. Я бы сделал исключение для творчества А. С. Пушкина и даже рискну утверждать на его примере, что способность испытывать и передавать в своих творениях чистое наслаждение является безошибочным камертоном истинной поэзии в отличие от искусственных, хотя порой и очень искусных под(д)елок под нее: «Мороз и солнце. День чудесный. Еще ты дремлешь, друг прелестный», «Унылая пора, очей очарованье…». Невозможно не проникнуться его природной жизнерадостностью, читая строки, где Александр Сергеевич явно испытывал наслаждение, и оно, как глюкоза в кровь, прямо переливается в наши души. Правда, и этот русский гений изрек: «На свете счастья нет, но есть покой и воля» - исключение, которое только подтверждает недостаток гедонизма в русской жизни прошедших эпох.
Теоретические дефициты в российском дискурсе о приятных сторонах человеческого бытия восполнялись идейными продуктами, которые шли к нам с Запада. Сюда следует отнести тип этических учений и нравственных воззрений, в которых все моральные определения выводятся из наслаждения и страдания, под общим название «гедонизм» (греч. hedone – наслаждение). В ряду мыслителей, на века задавших направление течению общественной мысли в данном русле, следует назвать Аристиппа Киренского, Сократа, Платона, Аристотеля и Эпикура, мыслителей Возрождения и Просвещения, утверждавших ценность человека и выражавших духовную оппозицию религиозно-догматическому мировоззрению. Как обойти при этом крылатое выражение древнеримского поэта-сатирика Ювенала «Хлеба и зрелищ», которое до сих пор служит в качестве принципа манипулятивного популистского управления стадными инстинктами масс с опорой на их тягу к наслаждениям и доступным материальным благам? Или принцип наслаждения (Lustprinzip) З. Фрейда, на котором зиждется современная порноиндустрия, попса и реклама. Все это произросло не на нашем дерьме, как говорят немцы (Ist nicht auf unserem Mist gewachsen), но так или иначе проникало в Россию то в виде прямых заимствований, то в усеченном или изуродованном виде. Все это лишь доказывает, что потребность в наслаждении – всечеловечна, и она нуждается в человеческих формах удовлетворения, в минимизации ее разрушительного потенциала, предугаданного уже Сократом. В полемике с софистами он, в частности, настаивал на различении удовольствий – дурных и хороших, а также истинных и ложных.
Думаю, в правоте древнегреческого мыслителя не приходится сомневаться, если вспомнить стихию неразборчивого потребительства, которая захлестнула постсоветское пространство и наделала в нем немало бед в условиях дикого капитализма.
Мысль о пагубности потреблянства и потребляни уже стала кое-кого тревожить из нашей интеллигенции, но недостаточно и несистемно. Зашевелилась и политика. Взять хотя бы реанимацию Путиным того же комплекса ГТО и ограничения курения.  Вместе с тем не в лучших русских традициях нигилизма мы опять можем шарахнуться из одной крайности в другую и вместе с водой (бездуховным потреблячеством) выплеснуть и ребенка (стремление к совершенству бытовых условий). Не знаю, по недомыслию ли или из оригинальничания один из претендентов на роль духовного наставника россиян Михаил Задорнов стал проповеднически противопоставлять западное общество потребления славянскому миру, который-де не заморачивается идеей максимально удобного обустройства своего быта и не стремится изобретать щипчики для извлечения поджаренных хлебцев из тостера, потому что мы ну, «не можем этого делать» никак. А как же Левша, который блоху подковал? Коль скоро мы вступили на рыночную стезю, пора, наконец, перестать бравировать некоей особой нашей духовностью (в отрыве от материальных вещей она сама себя дискредитирует) и не забывать, что у тех, кто «ну тупые», мы и интернет взяли, и современные средства коммуникации и самолеты, и бытовую технику, и автомобили покупаем, предпочитая их отечественным. Вот бы еще в футбол научиться играть, как тупые и либерасты, и мы бы стали немного счастливее. 
И что нам мешает показать на практике правильность античных идей, что хотя хорошая жизнь хороша не потому, что полна удовольствий, все же возможно доказать, что наиприятнейшая жизнь является одновременно наилучшей жизнью (Платон)? Или актуальность учения Эпикура, что лишь естественные и необходимые удовольствия достойны, поскольку они не разрушают внутреннюю невозмутимость души?

12 июля 2014 г.