Прощение

Я сидела на небольшом кожаном диванчике, слегка облокотившись на холодный металлический подлокотник.
В больничном коридоре царила тишина и покой. Медсестры помогали больным дойти до туалета, усаживали их в инвалидное кресло или добавляли лекарства с витаминами в капельницы, висящие сбоку на тонких белых столбах.
Больные тихо беседовали и обсуждали последние новости и сплетни. Никто не обращал на меня особого внимания и я была очень довольна, что никто не мешал читать очередной скучный роман и смотреть телевизор.
Краем глаза я наблюдала за медленными старушками, шаркающими тапками по светлому паркету. 
Двое милых стариков играли за круглым столом в шахматы, а недалеко от них возле большого окна сидел мальчик-подросток, рисующий что-то карандашом в своем альбоме. 
Мне показалось, что он пристально всматривался в окно, как будто хотел разглядеть лицо человека, чтобы нарисовать его. "Слишком высоко..." - подумала я, - "вряд ли можно что-то увидеть с пятого этажа...кроме верхушек деревьев". 
Похоже что его что-то разозлило, когда он со всей силы бросил свой альбом прямо в окно и откинулся на спинку стула. Я наблюдала как медсестра подбежала со стаканом воды и пыталась его успокоить. Одна из старушек громко позвала медсестру и я очнулась от звука ее голоса, и обернулась.
Засмотревшись на мальчика, я не заметила как ко мне подсела большая женщина. 
Она была очень полная с круглыми бедрами и пышной, медленно, вздымающейся грудью из открытого декольте. Серо-голубая расклешенная юбка закрывала широко расставленные ноги, а руки с пухлыми пальцами были скрещены и спокойно лежали у нее на коленях. Женщина была похожа на джазовую певицу с черными, коротко подстриженными кучерявыми волосами и пухлыми губами, а ее темная гладкая кожа лица отливала синевой. 
Она открыла глаза и кивнула, когда я посмотрела на нее, но ничего мне не сказала, а закрыв глаза, продолжала дремать дальше.

Женщина сидела так близко от меня, что я могла чувствовать ее дыхание. Меня это сильно разозлило, потому что на диване было полно места ,- "этой корове надо было сесть именно с моей стороны", - раздраженно подумала я , но ничего ей не сказала, чтобы не разбудить. 
Я попыталась расслабиться и читать свой роман, но огромные руки женщины постоянно отвлекали меня.
Она перебирала своими пухлыми пальцами - то разжимала , то сжимала их в замке , покачиваясь всем телом вперед, перемещая руки с колен на живот. 
Потом она принялась мычать себе по нос какую-то музыку, напоминающую "Омм" во время йоги. Это уже совсем вывело меня из себя и я подумала, а не позвать ли мне медсестру, чтобы та увезла меня назад в мою комнату. 
Я хотела быть совершенно одна и не видеть всех этих людей, они меня раздражали.
Меня раздражали их медленные движения, бледного цвета одежды, пижамы и халаты, а эти противные постоянно шаркающие тапки... Аааа!- Хотела закричать я или нет заорать на весь мир -Исчезните и замолчите!
Все звуки доставляли тупую головную боль и отзывались оскоминой во рту, как от кисловатого яблока.
А запахи лекарств и спирта вызывали горькую тошноту.
Последнее время меня все злило, а запахи просто казались не выносимыми. 
У меня подошел комок к горлу, когда афро-американка придвинулась ко мне еще ближе и я почувствовала аромат ее духов - запах ванили, розы и мяты. 
Я вспомнила, как раньше мне нравились такие духи, но сейчас от них меня стошнило. Я не выдержала и позвала медсестру, 
- Отвези меня пожалуйста в мою комнату мне надо в туалет, - вежливо попросила я ее, еле сдерживая свое недовольство.
Каждое утро в течении следующей недели эта "большая мама" , как я ее мысленно называла, приходила и садилась возле меня совсем близко, теперь она касалась меня своим локтем и однажды положила свою ладонь мне на руку.
Было странно, что она всегда молчала и спокойно смотрела большими добрыми глазами, как-будто обещала, что все будет хорошо. Я постепенно привыкла и даже ждала ее на следующий день, и через неделю. У нас получалось такое молчаливое общение. 
Прошло две или три недели, я закончила читать свой скучный роман и позвонила маме сообщить , что доктор обещал разрешить мне выходить на улицу.
Вернее сказать, чтобы меня медсестра вывозила на коляске на поляну больничного парка , где проводились сеансы с психологами, которые я ненавидела с первого дня пребывания в этом центре по реабилитации поле стресса или аварий.
Мне было невыносимо слышать советы психологов о том как найти путь к своей душе , сохранять спокойствие и подавлять свое недовольство, нужно было поверить учениям индийских и китайских гуру. Или ее лучше - читать Библию о смирении и всепрощении. 
Слушать лекции о Философии души и разума , очищение самосознания от негативных эмоций и так далее... Как же меня убивали тихие, почти сонные голоса всех этих "психов" , как я за глаза называла всех психологов и их последователей. 
Они убаюкивали легендами о том, что завтра будет лучше и жизнь принесет счастье и любовь. Все что вам дает бог это лишь урок - "Бог не даст больше страданий , чем вы сможете вынести", "Помните, то что нас не убило - сделает нас сильнее". 
Как же меня злили все эти шаблонные слова!!!
Как они только не понимают , что не возможно объяснить подростку, на спине которого шрам от горячего утюга, что завтра все его будут любить. Особенно когда ему с пяти лет снятся ночные кошмары о том как отец со всего размаху бьет его бейсбольной битой по ногам, а мама выливает горячую овсянку на голову.
Как они не видят , что почти невозможно уговорить маленькую худенькую старушку, с парализованной ногой, что завтра она будет радоваться жизни, потому что она сможет сегодня принять ванную, когда захочет. А она от страха закрывает медсестре рот, дрожащей рукой и просит говорить потише, чтобы не услышала дочь , которая на протяжении полугода не разрешила ей даже умываться , до тех пор пока старушка не согласилась жить в доме престарелых и не отдала ей свою квартиру.
"Прощение и смирение..- это лекарство , говорили все они в один голос.
Нет слушать психологов я так и не смогла , или выполнять все эти "медитации" ...
Нет , я не желала никого видеть. Я кричала и кидала в медсестер книгами и всем, что было под руками. 
Я хотела исчезнуть, чтобы не видеть никого, пока не появилась эта чернокожая пышная женщина. Она успокаивала меня своим присутствием, а запах ее кожи из мяты и розы, заставлял меня думать о природе. 
Она предложила сопровождать меня во время прогулки. Медсестра согласилась и мы втроем поплелись по алее , усажанной кленами и дубами, дающими тень и прохладу в это жаркое летнее утро. 
Медсестра подвезла меня к скамейке , куда грузно уселась "большая мама", она пододвинула мою коляску поближе к своим широким коленям, мне показалось , что колесо зацепило ее ногу , но она не скривилась от боли, а наоборот улыбнулась мне и когда медсестра оставила нас одних, она положила свои пухлые теплые ладони на мои колени и спросила:
- Расскажи мне все, что ты помнишь про тот день.
Я почувствовала , как голова немножко закружилась и я почти вцепилась пальцами в ее руки и стала говорить так быстро, как-будто я ни с кем не говорила год или больше.
Я рассказала ей, как пол года назад я ехала на работу на поезде, это такое надземное метро, которое подвозило меня на остановку ближе. Обычно, в солнечные теплые дни я шла пешком от вокзала к работе , когда не было морозов я любила пройтись вдоль по набережной. Доктор говорил, что прогулки на свежем воздухе полезны для малыша, особенно в последние месяцы беременности. 
Но в тот день стоял такой сильный мороз, снег скрипел под ногами и искрился на солнышке.
Мне совсем не было холодно, только уши замерзли. Я дуреха спешила и забыла дома вязаную шапку.
Я решила проехаться в утреннем поезде , не довольная от множества людей, которые тоже спешили на работу. Мне конечно не было места присесть , да и кто теперь обращает внимание на беременных или пожилых женщин, и вообще уступать место дамам больше не в моде. Я встала аккуратненько в углу вагона, чтобы никто не задел моего огромного живота, вряд ли кто-то заметил, наверное все думают просто, что я толстая. "Ничего страшного, одну остановку проеду быстро , а на обратном пути погуляю" - подумала я и одев наушники, сделала погромче музыку на телефоне. На моей остановке выходило очень много людей и все к выходу , а я тоже медленно поплелась за ними. Музыка гремела в моих ушах , я уже переступила порог из вагона на тротуар, как вдруг сильный удар в спину сбил меня с ног и я не удержалась 
плашмя упала на асфальт. Голова сильно гудела от боли , но самое страшное правая нога со скользнула в нишу между вагоном и перроном. Я пыталась высвободить ногу но ничего не получалось , люди выбегали из вагона и обходили меня стороной. Кто спрашивал если мне нужна помощь , другие кричали кондуктору не закрывать двери. Но я не обращала внимание на крики и панику , стараясь вытащить ногу из сапога. Дверь захлопнулась и поезд медленно стал двигаться , от резкой боли я заорала и почувствовала как чьи-то руки схватили меня под мышками и одним рывком потянули. Я за жмурила глаза от резкой боли одновременно в ногах и животе, и наверное потеряла сознание, потому что когда я очнулась, то находилась в машине скорой помощи.

Я думала, что нахожусь в аду, но я сознательно видела все, что происходило. 
Меня доставили в ближайший госпиталь.
Ступню правой ноги пришлось ампутировать, потому что она была раздроблена, а от падения у меня началось внутренние кровоизлияние и спасти малыша так и не удалось. 
После нескольких операций, и двух недель под морфием, мне казалось что я никогда не встану с этой ужасной автоматизированной кровати.
Через месяц меня перевели сюда в центр по реабилитации. Физические упражнения позволили вставать и ходить с помощью костылей. Физическая боль понемногу утихала, но психологическая все больше увеличивалась.
Я видела ночные кошмары, я проклинала того человека , который меня толкнул в поезде и молилась каждый день только, чтобы убийца моего ребенка умер. 
"Большая мама" сидела напротив меня , она посмотрела на меня своим добрыми черными глазами , не моргая и я поняла , что она слепая. Она взяла мои руки в свои ладони, она стала щупать их , она гладила мои руки и дотянулась к моему лицу. Она положила свои ладони на мои глаза и прошептала:
- Ты видишь меня в темноте? 
- Нет, - ответила я с закрытыми глазами.
- И я тебя тоже не увидела тогда в поезде, я кричала людям и просила пройти , но никто не отозвался и я думала, что дорога свободная. Ты прости меня девочка, умоляю тебя, за то что я тебя толкнула нечаянно. Прости если сможешь , пожалуйста. Видит Бог я не хотела , но теперь нельзя ничего изменить.
Я отняла ее руки от моего лица и открыла глаза. Я увидела слезы льющиеся по щекам, а в моем сердце спал камень, и я простила "Большую маму" и обрела покой . 
Я поняла, что когда совсем ничем нельзя помочь и ничего нельзя изменить, остается только одно единственное в жизни - это прощение...