Тим. гл. 18. 7. по Колин Маккалоу

18.7.

Стояла Мэри средь гостиной,
Бессильно руки свисли вниз,
Себя считая в том невинной,
А это — Дони лишь каприз.

Безмолвного протеста слёзы
Уже струились по лицу,
Исчезли все её и грёзы,
Её «пришили» к подлецу.

На щёках выступили пятна,
Как признак явного стыда,
Понять ей дали слишком внятно,
На ней повисла вся вина.

Вина за отношенье к Тиму,
За то — была ему, как мать,
За то, что он неотразимый
Себя позволил увлекать.

Всё потрясло её настолько,
Что раздавило её всю,
Душе обидно и столь горько,
Что проклинала роль свою.

Нет сил в ней, вымолвить и слово,
Достойный дать врагам отпор,
Она к такому не готова,
К чему сейчас весь этот спор?

Рон в лихорадочном ознобе,
Сжимая руки, крепко так,
Что побелел в своей он злобе,
По Дони вышло, он — дурак.

Тим совершенно сбитый с толку,
Понять суть брани сам не мог,
Отец подобен злому волку,
А Дони — словно проклял бог.
 
Жестокие душевны(е) муки
И чувство странное стыда,
Не понял Донины он «штуки»,
Но понял, что грядёт беда.

Похоже Дони против дружбы,
Его и Мэри — почему?
Ему сестры все крики чужды,
И всё не нравится ему.

Но так кричать на Мэри, Дони
Ни в коем разе не должна,
Её нападки, как те кони,
Что мчатся в пропасть иногда.

Она несправедлива к Мэри,
Ведь Мэри так ему нужна,
Она ж «открыла» Тиму двери,
И с ним она всегда нежна.

Но в Мэри, что же так плохого,
Всё больше нравится же мне,
Не надо друга мне другого,
Доволен Мэри я вполне.

Ему так хочется вдруг скрыться,
Убежать от споров всех,
Куда-нибудь от них зарыться,
Не слышать чтоб ему помех.

Не прекращал дрожать Рон телом,
Не ожидал таких он склок,
Пытался овладеть он гневом,
Пытался Дони «дать урок»:

— Ты, Дони, верно, с Миком вместе
Сошли, пожалуй, вдруг с ума,
Лишить мисс Хортон просто чести,
Нужна «больная» голова.

Вы оба с Тимом, мои дети,
И чтобы Вами торговать…
Мне слышать слово даже претит,
И как могла ты мне сказать?

Мисс Хортон знаю больше года,
К ней не пристали те слова,
Какие ты себе у угоду
Лишь с подозренья назвала.

Хоть оказалась и моложе,
Чем думали мы здесь всегда,
Но обливать мисс Хортон ложью,
Не разрешу Вам никогда.

Ты опозорила нас вместе,
Меня и Тима, нашу мать,
И где, в том доме, в этом месте,
Где мать «решилась» умирать.

И в день, когда такое горе
Внезапно нас постигло всех,
Разбушевалась ты, как море,
Взяв на себя подобный грех.

Не думаешь ты о ребёнке,
Ему ль полезен этот «взрыв»,
Взбалмошная ты вся девчонка,
И в голове твоей — нарыв.

Чтоб впредь не слышал я такого,
Сейчас ты, Дони, так мерзка,
Мисс Хортон ведь ждала другого,
Не хамского здесь языка.

— Я говорю всю эту «мерзость»,
Уверена я очень в том,
И потому моя вся дерзость
Пришла и в наш с тобою дом.

Таких примеров в жизни много,
Известны многие из них,
И места не было другого,
Могла б где высказать я их.