берегите любовь... отрывок. 1

Тоска и отчаяние захватили меня целиком. Две недели я провалялся в постели, лишь изредка, поднимаясь для удовлетворения естественных нужд тела. О чем я думал - невозможно вспомнить, я был в полу бреду, болен и разбит. Ныло тело, рыдала душа... Я не видел выхода. Меня пытались навещать друзья, но я избегал контактов, а, если они случались - путем настырных звонков в дверь, то явно давал понять, что хочу быть один. Друзья, конечно же, пытались предложить какую-то помощь, торопясь говорили что-то в проем закрывающейся двери. Но мне было все равно. 


Я терзал себя мучительными обвинениями, ел поедом трепещущую душу, душил беспощадно невыносимыми, каторжными мыслями и воспоминаниями. Это было чистое безумие. Я перестал разделять день и ночь, живя в одном сплошном кошмаре, где страдания принимались с благодарностью - как единственно возможное наказание и искупление вины, которое, как казалось тогда, не наступит никогда.


Но, однажды, я услышал птичий писк. Тоненький, но очень жалобный и отчаянный. Видно, он задел меня оттого, что резонировал с моим состоянием. Я автоматически отодвинул штору, яркий свет стремительным потоком боли ударил мне в глаза. Силясь их открыть, я начал тереть веки сжатыми кулаками. Писк становился все отчаянней. Я через боль поспешил открыть глаза, чтобы понять происходящее за окном. Кошка. Черная кошка с белым воротничком на шее, предстала перед моими глазами. И малюсенький птенчик, неведомой доселе мне птицы, который и был создателем столь душераздирающего крика. Когда пятна солнечных бликов стали растворяться - передо мной открылась полная картина: взрослая птица пыталась отогнать кошку, совершая немыслимые маневры, и, периодически, издавая совершенно невероятные звуки. 

Недолго думая, я открыл окно и сиганул через подоконник, но, как оказалось, за время, проведенное дома, ослаб, и, не сумев удержаться на ногах, повалился на землю. Немедленно оправившись, я обратил свой взгляд в сторону кошки, щурясь от яркого полуденного солнца. Кошка прижала уши, видимо, от моего обезумевшего взгляда, но все еще стояла на месте. Я зашипел, припугнув ее резким движением руки. Кошка дала дёру. 

Я спас птенца. И тут у меня в голове перещелкнуло. Я спас ему жизнь. Жизнь! И это задело что-то живое внутри меня. Жизнь - что может быть более ценным? Что еще? Глупец. Я убивался столько времени, лежа в ментально-эмоциональных муках, вместо того, чтобы что-то попытаться сделать, исправить.  Я отравлял свою жизнь никчемными размышлениями, и сам же от них страдал. Казалось, промчалась уйма времени, но, в реальности, это осознание заняло одно мгновение. Взрослая птица подскочила к птенцу, и они начали миловаться, выражая свою радость. Радуясь этой жизни.
А я сидел, будто разбуженный ото сна - длинного, бредового, затягивающего. И, вот, я внезапно очнулся от него. И нет возможности уснуть опять. И что делать дальше? Ведь я - это тот же я, но только внешне. Внутри же было, пока еще непривычное, осознание другого себя, нового, незнакомого, но такого маняще-привлекательного, неизведанно-глубокого, и безмерно любимого и принимаемого мной самим, и, в то же время, я будто вернулся к себе - настоящему, которым очень давно не был, но смутно помнил и скучал, по тому, кем являюсь. Весь мир вокруг тоже, казалось, изменился до неузнаваемости. Вроде, все те же деревья, тот же двор, но все будто обрело объем и яркость красок, живость, казалось, даже воздух стал осязаемым. И в этом совершенно удивительном состоянии мне предстояло заново учиться жить. Я ощущал себя ребенком, едва научившимся ходить, почувствовавшим равновесие, но все еще не уверенным в твердости земли под ногами. Какждое мое движение было осторожным, я плавно поднялся, обращая свой взор на милых птах. Они меня не боялись. Улыбнувшись этому факту, мой ум быстро сконструировал в воображении устройство для возвращения птенца в гнездо. И через несколько минут счастливое семейство воссоединилось. Птенец, надо сказать, был готов вот-вот взлететь, видно потому и выпал. Насладившись этой картиной, я, довольный собой, событием, да и миром в целом, побрел, хотя, внутренне - это было парение, прогуляться по близлежащему парку. Все еще непревычно было ощущать свое новое состояние, мое тело перетекало, как что-то единое, движения были настолько плавными и мягкими, что мне захотелось танцевать, с уверенностью, что мой танец будет великолепен. Не долго думая, я позволил телу сделать несколько движений, которые получились удивительно гармоничными. Влебленная парочка на лавочке в глубине парка заулыбалась. Я искренне улыбнулся им в ответ, наверное, так широко, как мог, подхихикивая при этом вголос. Сделав глубокий вдох-выдох и потянувшись, вернее, тело будто сделало это само, а ум лишь наблюдал, я совешил круг по парку, отмечая все расширяющуюся гамму чувств и ощущений. Наткнувшись на поляну, густо поросшую разной растительностью, мое тело плавно растеклось прямо по земле. И я последовал за ним, ни грамма не сопротивляясь. Взгляд направился в небо, раскрытые кверху ладони жарко припекало солнце, все конечности расслабились, и веки мягко накрыли глаза. Не знаю сколько я так пролежал. Не было никаких мыслей. Ни одной. Я просто наблюдал. И все, что я видел - это свет, он сиял из темноты, из той, которая была всегда, но теперь - она сияла. А перед тем, как открылись глаза, я услышал вкрадчивый голос, приятным тембром он молвил: "Люби ее, можешь."

Веки поднялись также плавно, но внезапно, как и опустились. Редкие облака на небе каким-то чудом сложились в правильную форму сердца аккурат над местом, где я лежал. И, вновь, необычные ощущения захлестнули меня, сквозь тело проходило тепло, похожее на тепло от солнца, но не такое обжигающее, а скорее умеренно согревающее. Внутри меня поселилось умиротворение, все пело, кружилось в дивном танце, а я опять думал о ней. Но в моих мыслях теперь была уверенность и радость, не осталось ничего, что могло бы меня расстроить или огорчить. И я хотел этой радостью делиться, непременно с ней, в первую очередь. Я хотел быть с ней, и теперь я это мог. Не помня себя от счастья, на неведомых крыльях, поднимавших меня над землей, метра на пол точно, вдохновленный и обезумевший, я оказался у ее двери, предварительно приведя себя в порядок. По дороге я купил огромный букет алых роз. В нескольких секундах от того, чтобы вновь ее увидеть, все еще не решался нажать на кнопку звонка. Внезапно дверь открылась сама, сердце мое замерло в ожидании. Она вздрогнула, наткнувшись взглядом на мои туфли. "Это я, любимая!" - я поспешил успокоить ее, и, не зная что делать, оторопел, уронив цветы к ногам, схватил ее в охапку, так нежно, как лучи солнца ложаться на землю. "Я соскучилась..." - прошептала она, и разрыдалась, порой, всхлипывая вголос. Вскоре она успокоилась, но мы еще долго стояли не расцепляя объятий, почти не шевелясь. Утопая в ощущениях ее тела - близко, рядом, мне казалось, что мы стали одним, что чувствовали и переживали одни и те же эмоции, я растворялся в ней, "меня" не осталось, "я" стало "мы". Никак иначе не получается описать эти ощущения.

А дальше. Дальше? Это уже совсем другая история. Но, напоследок, скажу, что:

Она, все еще, не понимала, почему я ушел. А я, теперь уже, не понимал, как же я мог ее оставить. Но это все так не важно. Ведь мы счастливы. Сейчас. Мы оба счастливы.