Когда обыденность ранит

Из цикла "Масенькие истории большой жизни"

     Как часто наши самые, казалось бы, обыденные поступки больно ранят окружающих. А все потому, что совершая их, мы больше думаем о себе, своих интересах, и меньше, или совсем не думаем, об интересах окружающих нас.

     Отцвела и покрылась мелкими зелеными ягодками облепиха. Ближе к осени ягодки подрастут и пожелтеют, плотно-плотно облепляя веточки дерева – красота для глаза и неистощимый кладезь витаминов.
 
     У нас по забору сразу несколько невысоких деревьев, а, напротив, через улицу, на участке Пранаса деревья облепихи высокие и очень урожайные. Ни сам он, ни дочка его, Ирина, ни внучка, Лиза, в отличие от нас с Ларисой, облепиху не собирали. И их можно понять – деревья весьма шипасты, ягоды, когда поспеют, сидят на веточках так плотно и так цепко, что срывать их себе дороже – лопаются под пальцами. Вот и приходится их обстригать по одной – работа длительная, кропотливая и чреватая многочисленными уколами. Вот и остается неснятым урожай до прилета профессиональных сборщиков – дроздов-рябинников. Поначалу дроздов в наших краях практически не было. Вернее, они, скорее всего, были, только не показывались у нас, поскольку мало чем могли поживиться. Но подрастали сады, а в садах и рябина, и черноплодка, и барбарис почти у каждого дачника. И почти у каждого растет облепиха, которую рябинники просто обожали.

     Перемещались пернатые по садам большими стаями, в которых основную массу составляли рябинники, но встречались и галки и сороки. Организация налетов была у стаи отлажена идеально – слева и справа от выбранного участка на проводах устраивались «на стреме», как правило, сороки, а основная масса рассаживалась на высоких деревьях, с которых и налетала на ягодники.

     Наш уголок подходил для таких налетов просто идеально – по улице проходила линия электропередачи, у нас и у Пранаса по забору произрастала облепиха. Было еще одно, и для налетчиков весьма полезное обстоятельство – у Пранаса в центре участка росла береза. Говорят, что он посадил ее в день рождения внучки, Лизы, и вымахала она почти за двадцать лет в высоченное и развесистое дерево. Вот на этой березе и обустраивалась обычно вся стая, высылая на трудовую вахту десяток-другой добытчиков. Насытившись, грабители снимались с ягодников и перелетали переваривать добытое на березу, а на «хлебное место» с березы прилетала очередная вахта желающих перекусить.

     Операция плодосбора шла так организованно и быстро, что хватало получаса, чтобы опустошить облепиховые заросли. Пару раз и мы попадали под раздачу и оставались без урожая. Прошлой осенью нашествие пернатых было уж очень впечатляющим, и по количеству налетчиков, и по масштабам опустошений. Особенно досталось участку Пранаса, а, точнее, участку его внучки Лизы, которая после ухода деда стала полновластной хозяйкой его угодий. И, надо сказать, хозяйкой ответственной и добросовестной. Лиза училась в институте, и все же находила время для поддержания участка в образцовом состоянии.
 
     Невысокого росточка, худощавая девчонка трудилась при этом в поте лица с утра до вечера, а потом быстро убегала на последнюю электричку в столицу. Летом-то было еще светло, а по осени уже стояла темень, и эта кроха не боялась в одиночку идти к железнодорожной платформе через лес. За трудолюбие и бесстрашие мы ее уважали и, по возможности, старались немного подкормить, видя, что у нее совсем нет времени, чтобы себе что-то приготовить.

     Время от времени на участок приезжала ее мама, Ирина – еще молодая разбитная женщина. Приезжала она с постоянным кавалером, который не приходился отцом Лизы. То ли небольшие размеры домика Пранаса, то ли стойкая антипатия между его посетителями, но Лиза и мама проживали на даче порознь. И если Лиза приезжала обихаживать дедовское наследство, то Ирина с кавалером приезжали в основном отдыхать. Лиза, приезжая, всякий раз радовалась каждому цветку, каждому кустику и деревцу, посаженному еще дедом. Особо дорожила и гордилась березкой, посаженной в ее честь ее.  И ничуть ее не раздражали по осени стаи пернатых налетчиков избиравших березу в качестве штаб-квартиры для своих набегов на ягодники.
 
     А вот Ирину нашествия дроздов раздражали, и очень. И как-то прошлым годом уже ближе к осени в один из своих приездов она решила нанести пернатой компании превентивный удар. Приехали они с кавалером, как обычно, на пикапчике уже в темноте, долго не выключали двигатель, потом долго же и шумно что-то пилили, не давая нам спать. А поутру мы не узнали поместье Лизы – посередине участка вместо высокой и развесистой березы торчал голый ствол с отпиленной пышной кроной. Дрозды лишились своей штаб-квартиры, а участок сразу же потерял всю свою прелесть.
 
     Сам не видел, но говорят, что Лиза плакала в голос, увидев по приезде, что сделала из лучших побуждений ее мама. Вот ведь, вроде бы, обыденный житейский поступок, но сделанный вне контекста с окружающими близкими, и … такая человеческая боль. Ведь живем мы не сами по себе, а в окружении людей и природы и должны действовать, сообразуясь с окружением, подчиняясь законам общежития и законам природы, если, конечно, хотим жить в мире с природой и обществом.

     Лизу после этого случая словно подменили – она как-то сразу повзрослела, стала меньше улыбаться и реже приезжать на дачу. Этой весной она была пару раз, а потом пропала. Не приезжает и «сладкая парочка». Участок стоит неухоженный, запущенный и какой-то грустный. Помните, как у Некрасова «Только не сжата полоска одна … грустную думу наводит она». Поговаривают, что Лиза, круто изменив свою судьбу, уехала к молодому человеку в Англию. Точно не знаю. Поживем-увидим, как сложится дальнейшая судьба нашей героини. А вскоре, по осени, увидим как, лишившись своей штаб-квартиры, выйдут из положения пернатые налетчики.