Архимед

"Марцелл! Мой консул! Нам уже вот-вот
Врата откроют Ахрадины люди —
И наконец, когда уж третий год
Пошёл осаде, город сдан нам будет!

Мы отомстим за ядер буйный град
Со стен, крушивший наши легионы!
Припомним вероломный камнепад,
Рассеявший триариев колонны!

И то, как сиракузцы корабли
Топили — квадриремы и биремы!
И то, как лучших воинов земли
Шутя косили старца теоремы!

И пламя солнца в медных зеркалах,
Что флот наш вмиг зажгло, воспламенило —
И в пепел, головни и дымный прах
Суда твои, о консул, обратило!

Марцелл! Мой консул! Город нынче наш!
Мечам отрада — кровью замараться!
Мы ждём, скажи — когда команду дашь?"...
И консул молвил: "Смерть! Всем — кроме старца".

... И во врата вбегает легион
За легионом — час судьбой назначен.
И полнит город боль со всех сторон
Стенаньями, и воплями, и плачем.

Огонь испепеляет града лик —
Дворцы, дома, а на одной из улиц
Влетает воин в дом — а в нём старик
Сидит и чертит на песке, сутулясь.

И старец, умудрён, согбен и хмур,
Толкает в грудь бойца неосторожно:
"Разбойник, хам! Не тронь моих фигур!"
Легионер хватается за ножны...

Рим ждёт за горизонтом вдалеке,
Разграблены и смяты Сиракузы,
И алый ручеёк бежит в песке,
Стирая катеты, углы, гипотенузы.